|
|
Рустем Вахитов |
||
2008 г. |
МОЛОКО |
|
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Рустем ВахитовСоветская цивилизация — проект выживания4. Право на пищу в советской цивилизации Главнейшей целью советской цивилизации была ликвидация угрозы голода или реализация повсеместного права на жизнеобеспечивающее количество пищи. Как уже говорилось, угроза голода была неотъемлемым атрибутом жизни российского крестьянина с глубокой древности. Для ликвидации этой угрозы создавались общинные запасы хлеба, из которых всякий мог взять для нужд своей семьи в голодный год. Как свидетельствует исследователь русского крестьянства Л. Милов, в XVIII веке в деревнях создавались «запасные хлебные магазины» для поддержки обнищавших и голодающих крестьян, причем хлеб туда сдавали и члены крестьянской общины, и помещик, который тоже не был заинтересован в голодоморе среди своих крестьян (правда, помещик давал хлеб в кредит, и крестьяне должны были вернуть его через определенный срок). Так, в поместье И. Шувалова «…взнос в магазин был равен с тягла по четверику ржи и с ревизской души по четверику овса»10. Распределением занималось выборное руководство общины под контролем помещичьих управителей. Помощь продуктами осуществлялась не только в голодный год и не ограничивалась элементарным спасением от голода, община не была заинтересована в том, чтобы какая-либо крестьянская семья разорилась, ведь тогда ее содержание ляжет еще большим тяглом на общину. Поэтому сход общины предоставлял беднякам хлеб не только в пищу, но и для посева, весь «мир» помогал осуществить сев, если в семье крестьянина не хватало рабочих рук, и наконец, «мир» освобождал обедневших крестьян от выплат налогов и даже оброка помещику до того времени, пока их хозяйство не поправится, и возлагал их долю податей на зажиточных крестьян11.
———————— 10 Л. Милов. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. 11 Там же.
В 1920-е годы на основе общинных механизмов борьбы с угрозой голода начинают складываться такие же механизмы в рамках советской цивилизации, только перенесенные на уровень государственной политики. То есть если дореволюционная крестьянская община гарантировала жизнеобеспечивающую пищу для всех жителей села, составляющих общину, то советское государство гарантировало это право для всех советских граждан, беря на себя функции руководства «большой общины», в качестве каковой воспринималась вся советская страна. Естественно, такие механизмы сложились не в одночасье, для этого потребовались десятилетия, и еще два массовых голода — начала 20-х и начала 30-х годов потрясли СССР. Причем первоначально эти механизмы касались в основном города, поскольку советская цивилизация была городской, и для нее характерно было переселение крестьянских масс в города и вообще лучшее положение горожан по сравнению с селянами (думается, если бы советская цивилизация развивалась и дальше и не была бы разрушена в 1990-е, то она пришла бы к полной урбанизации: села постепенно бы преобразовались в поселки городского типа — маленькие города-спутники, где население совмещает занятия сельским хозяйством с работой на мелких промышленных предприятиях. Одним из таких механизмов предотвращения голода была карточно-талонная система, суть которой состояла в том, что продукты питания, а иногда и хозтовары, в которых испытывался острый недостаток, распределялись нормированно по символической цене или бесплатно при предъявлении особого документа — талона или карточки. Еще с 1970-х годов внутренними диссидентами в СССР стало принято вспоминать про карточки времен Гражданской и Великой Отечественной войн с негодованием. Существование талонно-карточной системы в упомянутые периоды развития СССР с тех пор ставится либералами в упрек советской власти. Однако карточки и талоны не являются исключительно советским изобретением. Интернет-энциклопедия «Википедия» сообщает, что «впервые карточки на получение продовольствия («тессеры») были отмечены еще в древнем Риме. Во Франции в период якобинской диктатуры вводились карточки на хлеб (1793—1797). Во время первой мировой войны нормированное карточное распределение существовало в ряде воюющих держав, в частности в США и в Германии. В Российской Империи карточки были введены в 1916 году… ». Кроме того, «в период второй мировой войны нормированное карточное распределение основных продовольственных товаров было введено в .. Германии, США, Канаде, Японии… В Израиле карточная система вводилась в 1949—1952 гг. («режим аскетизма»)»12. Можно указать и на то, что хлебные карточки вводились в Армении в 1993—1995 гг. в период сухопутной блокады страны (дневная норма хлеба на человека составляла от 250 до 350 граммов). Примечательно, что талоны на приобретение продуктов питания по сниженным ценам или бесплатно есть и в современной Западной Европе и США, но распределяются они там социальными службами среди малообеспеченных групп населения.
—————— 12 См. Википедия «Хлебные карточки», «Талонная система».
Если мы оставим в стороне идеологию и эмоции и акцентируем внимание лишь на экономической стороне дела, то мы должны будем согласиться с той же Интернет-энциклопедией в том, что «Целью введения талонов было обеспечить население минимально гарантированным набором товаров». То есть перед нами система распределения продукции методами реального коммунизма. Каждый член данного общества имеет уже в силу своей принадлежности к данному обществу право на получение жизнеобеспечивающей пищи по доступной ему цене, а иногда и совсем символической цене или даже бесплатно. Однако поскольку жизнеобеспечивающей пищи всем недостает, то распределение нормировано. Как видим, сколько бы мы ни говорили о распространении духа индивидуализма в современном мире и особенно на Западе, в случае экстраординарных ситуаций — война, революция — там тоже возрождается коммунистическая система распределения (а в случае еще более глубокого кризиса, уверены, возродится и система коммунистического производства, которая пока существует там на периферии хозяйственной жизни в качестве «неформальной экономики», как называет ее Т. Шанин). Коммунизм — это проект выживания, эффективнее которого человечество со времен палеолита ничего не придумало. В России же введение распределительного коммунизма в период массового обнищания или даже голода связано еще с многовековой общиной традицией магазины, распределявшие хлеб по карточкам. В советской России и в СССР карточки на хлеб и на основные продукты питания (чай, соль, сахар) вводились дважды — в годы революции и гражданской войны (1917—1921), в период индустриализации (1929—1932) и в годы войны и послевоенного восстановления хозяйства (1941—1947). Карточки были не бесплатные, но цена была назначена символическая, правда, и норма была скудной. В Казани в 1932 году по карточкам ржаной хлеб стоил 9 копеек за килограмм, а пшеничный — 20 копеек, причем карточки были нескольких категорий: 1 — для фабрично-заводских рабочих, 2 — для служащих и 3 — для всех остальных, кроме «лишенцев», то есть несоветских элементов, лишенных большей части конституционных прав (священнослужители, бывшие аристократы, купцы и т.д.). Самая высокая норма была у фабрично-заводских рабочих, которые получали в день 800 граммов хлеба на себя и по 400 граммов на иждивенцев — членов своей семьи. То есть собственная дневная норма хлеба обходилась рабочему в сумму около 7-8 копеек или в месяц — от 2 рублей 10 копеек до 2 рублей 40 копеек13. Любопытно, что эти карточки не остались в памяти народа в качестве негативного воспоминания, люди понимали, что лишь посредством распределения через карточки можно было выжить в тех условиях, и показательно, что, как отмечают историки, массы в конце 20-х годов сами требовали от партии и правительства введения карточной системы: «Нормирование продовольствия вводилось стихийно — «снизу» и санкциями местных властей»14.
—————— 13 Светлана Малышева. 300 грамм хлеба и ватник по ордеру / Родина, 2005 год, № 8. 14 Там же.
Карточная система помогла выжить в условиях голода. Показательно, что при всех тяготах жизни в тылу во время отечественной войны такого голода, какой был в годы гражданской войны, когда вымирали целые деревни и наблюдались случаи людоедства, в СССР 1941—1945 гг. не было, если не считать блокированный немцами Ленинград (в 1946 году был голод, вызванный невиданной засухой, и были случаи голодной смерти, но с ним удалось быстро покончить). Однако карточная система не могла накормить людей досыта. Недоедание характерно было для советских людей вплоть до начала 1960-х. В этих условиях государство стремилось всеми средствами улучшить питание граждан. В конце 1940-х — начале 1950-х несколько раз снижались цены на продукты первой необходимости. Была твердо зафиксирована на самом низком уровне цена на хлеб (в 1980-е буханка пшеничного хлеба стоила 20 копеек). С 1960-х годов хлеб и соль в столовых предоставлялись бесплатно. Работникам «вредных производств» (например, химических заводов) бесплатно выдавались молочные и другие продукты (так называемое «молоко за вредность»), бесплатно питались и рабочие, трудившиеся в ночные смены, а также моряки рыболовецких артелей, находящиеся в море. Было организовано бесплатное питание пациентов больниц. Но особое внимание советское государство уделяло питанию детей, что естественно, поскольку дети — это будущее страны, их плохое и нерегулярное питание впоследствии отзовется ухудшением здоровья нации. Еще 17 мая 1919 года Советское правительство приняло декрет «О бесплатном детском питании», согласно которому все дети до 14 лет независимо от классовой принадлежности получали ежедневное бесплатное питание. После войны была создана система пионерских лагерей, где было организовано питание детей на самом высоком, научном уровне. С.Г. Кара-Мурза отмечает, что дети послевоенной эпохи, привыкшие к жизни впроголодь, «отъелись» именно в пионерских лагерях. В СССР организуется питание детей в детских садах и школах за совершенно символическую плату со стороны родителей (и то это распространялось не на всех: дети из семей, где средний доход составлял не более 60 рублей на члена семьи в месяц посещали детские сады и питались там бесплатно; детям-школьникам из малообеспеченных семей полагались бесплатные завтраки за счет всеобуча, наконец, все первоклассники обеспечивались бесплатными завтраками). Современный либеральный журналист Игорь Абрамов в своей статье «Каким был общепит?» на сайте «Школа жизни. Ру» издевается над качеством пищи в советских детских садах: «Кто не помнит мерзкий серый кисель, который подавался в обед, или забавные котлетки, которые некоторые выбрасывали за шкаф». Перед нами пример беспримерно циничного либерала, который смеет потешаться над практически бесплатным питанием детей в советские времена сегодня, когда за обеды в детских садах родители платят значительные суммы (причем высокое качество пищи при этом все равно не гарантировано, регулярно СМИ передают сообщения о том, что дети отравились в детсаду платным обедом), а кое где среди дошкольников и школьников имеются случаи регулярного недоедания (по сообщению газеты «Уральский рабочий» от 28.01.2003 главный санитарный врач Свердловской области Борис Никонов признал, что около 31,1% школьников Свердловской области получают питание неудовлетворительного качества, около 51% не обеспечиваются горячим питанием, результат чего — расстройства пищеварения сердечно сосудистой и эндокринной системы). Возникают также «домовые кухни», где бесплатно раздавалось молоко и молочные продукты для самых маленьких — «грудничков», то есть детей первого года жизни (многодетным и малообеспеченным семьям выдавались бесплатно молочные, сухие, консервированные продукты и для детей второго года). Бесплатно питались дети в домах-интернатах и детских домах, в больницах (впрочем, последнее распространялось и на взрослых). Детское питание оплачивалось за счет налогов, которыми облагались все граждане — имеющие или не имеющие маленьких детей, а также предприятия и организации, занимающиеся хозяйственной деятельностью, и это было не только свидетельством высокой нравственности такого общества, но и здоровой его прагматичности: обществу, как мы говорили, выгодно, чтоб на смену взрослым росло здоровое поколение. Перед нами опять принцип действия общины: в ней каждому члену выгодно не конкурировать с другими, а сотрудничать и помогать им. Но одновременно с этими государственными механизмами социальной помощи, направленными на ликвидацию голода в общенациональных масштабах, после войны возникает система общепита — столовых при предприятиях, учреждениях, вузах, которые частично или полностью финансировались не из госбюджета, как обычные столовые, а за счет самих предприятий. В них работники данных предприятий могли питаться, так сказать, без отрыва от производства, зачастую прямо на территории предприятия, причем по льготным, зачастую символическим ценам (например, в 1980-х годах обед из трех блюд в студенческих столовых стоил не более 30 копеек). Сегодня опять-таки принято потешаться над качеством еды в таких столовых. Безусловно, трудно спорить с тем, что оно, действительно, не было образцовым. Но это легко объяснить: между количеством и качеством всегда наличествует обратно пропорциональная связь: увеличение количества означает уменьшение качества и наоборот. Естественно, поварихи в заводской столовой готовили не так вкусно, как бабушка дома, но бабушка готовит вкусные пирожки на одного внука, а поварихи — невкусные на несколько цехов. Следует отдавать себе отчет в том, что общепит и не ставил себе целью приготовление высококачественной еды — для этого, как и сейчас, в СССР были элитные рестораны, где работали повара высочайшей квалификации. Целью общепита было обеспечить потребность в пище, необходимой для поддержания работоспособности миллионных масс людей. Советский период — это время ускоренной модернизации, массовой миграции из деревень в города. По призыву государства, а то и просто убегая от нищей жизни в деревне, миллионы бывших крестьян становились городскими рабочими и строили новые и новые предприятия. Их нужно было накормить: пусть не вкусной, но калорийной и полезной пищей, чтобы они не возвращались в заводские корпуса и в вузовские аудитории голодными, и с этой задачей общепит прекрасно справился. Показателен тот факт, что это были столовые, прикрепленные к предприятиям и существующие за счет их дотаций. Тут мы снова видим, что решая проблему ликвидации недоедания, подлинные творцы советской цивилизации — безымянные руководители, которые исходили не из марксистских догм, а из крестьянского здравого смысла, опирались на опыт крестьянской общины и работной артели. В крестьянской общине, если труд был совместным, питание тоже было общественным, причем обязанность приготовления пищи лежала, естественно, на женщинах, которых, как правило, не привлекали к мужскому тяжелому труду. Так, когда община осуществляла «помочь» — строила дом новоселу или погорельцам, то мужчины рубили избу, а женщины готовил угощение, которое потом съедали и выпивали сообща15. Точно так же, если мужики зимой отправлялись на заработки в город, то они образовывали артель и брали с собой жену одного из них — в качестве поварихи, и она готовила на всех, причем прием пищи был общим в обязательном порядке16. Созданные в 1930-е годы советские предприятия ощущали себя, да и были большими постоянными работными артелями, и поэтому для их творцов естественным было воплотить в жизнь и артельный тип питания — общепит (показательно, что поварами и официантами в общепите были исключительно женщины — эта традиция тоже восходит к русской работной артели).
—————— 15 В. Бердинских. Крестьянская цивилизация в России. — М., Аграф. 16 См. книгу В. Чалидзе «Криминальная Россия», где рассказу о воровской артели предшествует подробный обзор и анализ русской работной артели.
При этом не стоит преувеличивать низкое качество еды в советском общепите. Над разработкой меню работали научные институты, которые старались учесть нужды организма в витаминах, в белках. Калорийность рассчитывалась исходя из уровня физических нагрузок представителей той или иной профессии. Регулярно проводились «рыбные дни». Были и механизмы контроля за качеством пищи: проводились рейды, учитывались пожелания посетителей столовой (в каждой столовой или кафе были книги жалоб и предложений, куда мог вписать пожелание любой посетитель). Наконец, существовали моральные рычаги контроля. Современные либералы утверждают, что персонал предприятий общепита не был заинтересован в повышении качества еды и обслуживания, так как столовая финансировалась предприятием или учреждением и зарплата персонала не зависела от полученной выручки. По мысли либералов, если бы общепитовская столовая была самостоятельным предприятием и зарплата поваров и официантов формировалась за счет прибыли, тогда бы было совсем другое дело. Им в голову не приходит, что на скромную зарплату советских рабочих много прибыли все равно получить бы не удалось, и методы капиталистической рыночной экономики здесь мало бы чем помогли. В то же время чрезвычайно действенными здесь оказывались методы общинного хозяйствования. Поскольку персонал столовых был частью большой общины — предприятия, и воспринимал его работников как «своих», — для него было делом чести сохранить должный уровень обслуживания. В действительности, если судить о качестве обслуживания в советском общепите не по меркам современных элитных кафе, а по меркам того времени, оно было вполне удовлетворительным. Люди, еще помнившие распределение хлеба по карточкам, с удовольствием ели общепитовское картофельное пюре, которое вызывает отвращение у либеральных журналистов, проедающих астрономические гонорары в суши-барах. Естественно, цены в общепитовских столовых были чрезвычайно низкими, зачастую ниже себестоимости продукции (С.Г. Кара-Мурза пишет, что манную кашу за 10 копеек, себестоимость которой была 30 копеек за порцию, называли «блюдом для тех, кто не дотянул до получки»). С.Г. Кара-Мурза отмечает, что при этом качество продукции в заводских столовых было выше, чем в обычных государственных столовых, во многом за счет того, что предприятия имели свои «подсобные хозяйства», где выращивались овощи, картофель, были птицефабрики, и все это подавалось в свежем виде на стол в предприятиях «ведомственного общепита». Высокая эффективность такого общепита подтвердила и постсоветская практика. И после объявления «перехода к капитализму» предприятия не спешат уничтожать «неправильные», с точки зрения рыночной экономики, заводские и вузовские столовые, которые не приносят прибыль, а наоборот — требуют дотаций. Те предприятия, которые переживают экономические трудности, просто финансируют их по минимуму, но не закрывают, чтоб при наступлении лучших времен развернуть их деятельность в прежнем масштабе, те же предприятия, которые «остались на плаву» и даже преуспевают, расширяют и модернизируют их. Нефтяные компании, превратившись в частные, сохраняют свои столовые, в которых их работники могут по льготной цене питаться на достаточно высоком уровне. На словах нынешние менеджеры — за рынок, а на деле исходят из проверенного и показавшего свою эффективность советского принципа, восходящего к морали крестьян-общинников: работника сперва надо хорошо накормить, а уж потом требовать от него добросовестного труда. Со временем в СССР не просто удалось обеспечить всех граждан жизнеобеспечивающей пищей, но и приготовить запасы на случай новой войны. В 1960—1970-е годы в период «холодной войны», когда, казалось, ядерное столкновение между СССР и США неизбежно, в советских городах были выстроены бомбоубежища и созданы резервные запасы пищи и лекарств, которых должно было хватить на обеспечение миллионов человек в течение всего срока, пока им придется находиться под землей во избежание радиоактивного заражения. Можно не сомневаться, что в случае такого конфликта, массового голода удалось бы избежать. Советская система коммунистического распределения пищи не просто работала слаженно и эффективно, но и была гибкой, и могла реформироваться, учитывая опыт прошедших войн. Итак, с 1950-х и особенно с 1960-х годов угроза массового голода в СССР была полностью ликвидирована, и в течение 30-40 лет потомки русских крестьян, боровшихся с голодом практически ежедневно (а раз в несколько лет переживавшие настоящий мор), познали относительную сытость. Если в последние 40 лет XIX века — массовый голод среди крестьян в России возникал ежегодно, то за последние 40 лет ХХ века ни одного раза. Более того, советская цивилизация обеспечила своим гражданам уровень питания по лучшим мировым стандартам. В 1989 году потребление основных продуктов питания на душу населения в год в СССР составляло: 69 кг мяса и мясопродуктов, 396 кг молока, 309 штук яиц, 21, 3 кг рыбы и рыбопродуктов, 45,2 кг сахара, 115 кг хлебных продуктов, 106 кг картофеля. В этом плане СССР опережал США по всем показателям, кроме потребления мяса, которое в США составляло 113 кг против 69 в СССР. Однако заметим, что в СССР это были натуральные мясопродукты, тогда как в США использовались часто генетически измененные. По оценкам организации ООН, в области сельского хозяйства и продовольствия в середине 1980-х годов СССР входил в десятку стран с наилучшим типом питания17.
———————— 17 См.: С.Ю. Глазьев, С.Г. Кара-Мурза, С.А. Батчиков. Белая книга реформ. Экономические реформы в России. 1991—2001 гг. — М., 2003. — С. 52—53.
В ходе этого обзора внимательный читатель мог обратить внимание на то, что коммунистическое обеспечение пищей в СССР осуществлялось двояко. Во-первых, пищу предоставляла бесплатно или за символическую плату, так сказать, «Большая Коммуна», то есть советское государство, которое в данном случае брало на себя функции общинного распределения. Так было с распределением карточек, доплатой или полной оплатой питания в детских садах, школах, интернатах, больницах, с твердым регулированием цен на основные продукты питания. Сохраняя природу государства как аппарата чиновников, в то же время советское государство в некотором смысле выступало по отношению к жителям СССР как одна большая община, простирающаяся от Бреста до Владивостока и включающая все народонаселение СССР. Во-вторых, пищу предоставляла «Малая Коммуна» — локальная община-предприятие или учреждение, к которому принадлежало большинство жителей СССР, посредством общепитовских столовых, которые существовали на них. На эту особенность реальной советской цивилизации уже обращал внимание ее исследователь С.Г. Кара-Мурза: в СССР каждая фабрика, каждый завод, каждый научно-исследовательский институт, вуз, техникум были маленькими локальными общинами, построенными и функционирующими по модели дореволюционных крестьянских общин. Они стремились к экономической самодостаточности, то есть обеспечению своих работников всем необходимым за счет самой общины. Так, заводы имели свои детские сады и пионерлагеря для детей работников, свои санатории и профилактории, свои поликлиники, свои пригородные хозяйства, где выращивалась продукция, которая затем за символическую цену распространялась среди работников, свои коллективы художественной самодеятельности, клубы по интересам, наконец, ведомственное жилье для работников (и не только общежития, но и комфортабельные отдельные квартиры). Столовые были лишь частью широкой социальной инфраструктуры предприятий. В сущности, работник такого предприятия был минимально зависим от внешнего мира, большинство его потребностей удовлетворялось внутри предприятия — хозяйственного микрокосмоса. Собственно, это и позволяет говорить о таких предприятиях как об общинах: вспомним, что главный принцип общины — не получение прибыли, а обеспечение базовых потребностей ее членов. Разумеется, советские предприятия кроме того производили продукцию, но не на продажу, а для распределения при помощи механизмов плановой экономики и ровно в тех количествах, которые требует план. И высокая производительность труда достигалась не за счет конкуренции, а за счет общинного духа и ценностей: работник стыдился работать плохо, если завод его обеспечил всем: начиная с еды и квартиры и кончая путевкой в Сочи. Естественно, для либерала кажется парадоксом, что человек может хорошо работать не только из-за зарплаты или прибыли, но вообще-то перед нами известный факт, подтверждаемый и историей, и современностью. Традиционные цеха ремесленников тоже достигали высокого качества своей продукции за счет солидаристских факторов: плохая работа кого-либо бросала тень на весь цех, и тогда такому горе-мастеру не было спуска от своих же; точно такими же солидаристскими общинными мотивами руководствуются работники современных японских корпораций, устроенных на манер «больших сеймей». Заметим, что такой социальный институт как предприятие-община возник в СССР стихийно, он не планировался проектировщиками марксистского социализма, которые считали, что рабочие должны питаться в огромных государственных фабриках-столовых, не привязанных к определенному предприятию, отдыхать в дворцах культуры и домах отдыха, тоже принадлежащих государству вообще, не заводам и фабрикам. С.Г. Кара-Мурза так описывает его возникновение: «вытесненные при этом (в результате коллективизации — Р.В.) из села крестьяне не «атомизировались» и не стали пролетариями. Они организованно были направлены на учебу и на стройки промышленности, после чего стали рабочими, техниками и инженерами. Жили они в общежитиях, бараках и коммунальных квартирах, а потом — в рабочих кварталах, построенных предприятиями. Это был процесс переноса общины из села на промышленное предприятие»18. Итак, в СССР были в сжатые сроки созданы промышленные предприятия, но не на манер западных капиталистических предприятий, и не на манер государственных фабрик, о которых мечтали немецкие социалисты Маркс и Энгельс, а на манер деревенской общины. По сути, советские предприятия-общины были осуществлением мечты русских народников, как правых, в частности А.С. Хомякова, о создании в России промышленности на основе артельного и общинного принципа, так и левых, например П.А. Кропоткина, который много писал о выгоде таких фабрик, где рабочие перемежают свой труд на производстве с трудом на принадлежащих фабрике полях и огородах. К сожалению, рамки статьи не позволяют нам рассмотреть другие институты коммунистического распределения в СССР, а именно: обеспечение всех жильем, медицинским обслуживанием, минимальным уровнем образования. Для этого пришлось бы написать целую книгу19. Но мы и не ставили перед собой такой цели. Для нас было важно лишь раскрытие самого принципа реального коммунизма, поэтому мы ограничились подробным рассмотрением лишь «права на пищу».
——————— 18 С.Г. Кара-Мурза. Советская цивилизация. Т. 2. От Великой Победы до наших дней. — М., 2002. — С. 101. 19 Об этом уже есть книга «Советская цивилизация» С.Г. Кара-Мурзы, но даже он в двухтомном обстоятельном исследовании не исчерпал этой темы.
Другие главы: 1. Должна ли была советская цивилизация обеспечивать высокий комфорт? 2. Реальная советская цивилизация и ее идеологическая саморефлексия. 3. Советская цивилизация как общество реального коммунизма. 4. Право на пищу в советской цивилизации. 5. Кризис «излишков» в реальном советском коммунизме.
|
