Украинка Леся
       > НА ГЛАВНУЮ > БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ > УКАЗАТЕЛЬ У >

ссылка на XPOHOC

Украинка Леся

1871-1913

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ


XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ
1937-й и другие годы

Украинка Леся

Первым заметил неладное Иван Франко. Сделав немало для превращения Леси в национально-литературную "святую", он, по-видимому, подозревал, что, на самом деле, имеет дело со "святым". "Мимоволі думаєш, що ся хора, слабосильна дівчина - трохи чи не одинокий мужчина на всю новочасну соборну Україну", - утверждал он в статье 1898 года, поставив Лесю в один ряд с Шевченко.

Фрейдистом Франко не был. И не мог быть. Первая работа "венского шамана" по психоанализу появится только через два года. Но дух времени уже носился в воздухе, и будущий украинский классик, шагая в ногу с эпохой и даже чуть-чуть обгоняя ее, уже чувствовал, что под длинной юбкой скрывается не только Леся, но и некоторым образом… Олесь. Фразу по поводу мужских качеств Леси Украинки он ввернул настолько многозначительную, что начинаешь сомневаться в мужественности самого Каменяра: "Чи не одинокий мужчина"… А ты же кто тогда - обладатель псевдомопассановских усищ, строгавший детей, как матрешек?

Впрочем, о Франко и его загадочной сексуальности чуть позже. Давайте закончим разговор о нашей "мужчине" в юбке.

В 1997 году, публикуя в "Киевских Ведомостях" статью "Была ли Леся Украинка лесбиянкой?", я даже не предполагал, какой скандал получится. "Сразу оговорюсь, - писал я тогда, - что рассматриваю свою роль исключительно как популяризаторскую. Большинство фактов, о которых пойдет речь, хорошо известно. Правда, только немногочисленным знатокам. В "своем" академическом кругу их обсуждают, опровергают и смакуют, но наружу из кипящего котла вырвались пока только две тоненькие струйки пара".

Первой струйкой пара стала статья Юрия Ключа "Либидо поэтессы", напечатанная в 1995 году в журнале "Лель". До тех пор семья Лесиных родителей считалась, как трубили официальные биографии, "на редкость дружной". Автор, скрывшийся под псевдонимом Ключ, опроверг это. По свидетельству современников, несчастный папа Косач был подкаблучником - он добывал деньги, но парившая в интеллектуальных небесах супруга его не очень ценила. Образ морально раздавленного отца подсознательно повлиял на сексуальность будущей поэтессы. Возле нее всегда будут слабые мужчины и… сильные женщины. Однажды Леся обмолвилась: "Колись, як вийду заміж, то мій чоловік буде секретарствувать у мене".

Так и получилось - скромный судебный чиновник Климент Квитка, за которого Леся вышла в конце жизни, был всего лишь ее тенью. Он не любил вспоминать свою унизительную роль. И на вопросы исследователей приоткрыть тайну их отношений всегда отвечал отказом: "Кожний запит що до її біографії так на мене впливає, що на кілька днів падає здатність до роботи"…

Тайну этого странного брака приоткрывает фраза из письма Леси сестре Лиле: "Ты права в том, что Квиточку следовало бы взять в руки"… Кроме таких ценимых деспотичными женщинами достоинств как покорность и мягкость, молодой человек обладал еще и стабильным жалованием государственного служащего. Российская империя, платившая ему как помощнику секретаря окружного суда в Тифлисе, не дала бы таким образом умереть с голоду и его будущей супруге - неудачливой поэтессе, чьи пьесы и поэмы не приносили дохода. Конечно же, для продолжения привычного образа жизни писательницы-любительницы слабовольного "Квиточку" следовало прибрать к рукам! А вообще весело получается - не только род занятий - литературу, но и мужа Леся выбрала по примеру мамы - из судейских.

В той же статье в "Леле" было названо имя тайной любовницы Леси - писательницы Ольги Кобылянской. Правда, открытой дискуссии не вышло. "Науковці" стыдливо приняли позу страуса. Зато профессор Николай Сулима в разговоре со мной признался, что кое-кто из знакомых требовал от него после публикации статьи выйти из редколлегии "Леля".

Хорошо, скажет читатель, "Лель" - эротический, а не научный журнал, я вам не верю. Что ж, раз вы доверяете только официальному признанию, вынужден прибегнуть к последнему доказательству. В том же 1995 году в Киевском институте литературы была защищена необычная докторская диссертация "Дискурс модернизма в украинськой литературе", автором которой была Соломия Павлычко. Несмотря на квазинаучное название, этот текст содержал ряд совершенно несвойственных украинскому литературоведению глав: "Модернизм как феминизм", "Конфликт между полами", "Сексуальность" и, наконец, "Дискурс личных отношений. Биографическое отступление". Последний раздел и содержал рассказ о романе Леси и Ольги Кобылянской.

Мы встретились с Соломией Павлычко в уютном кафе в двух шагах от помпезного сталинского дома на Крещатике, где она жила. За бокалом вина она сказала: "Кое-кто предлагал мне исключить эту главу из текста, а на защиту явился какой-то неизвестный господин и минут пятнадцать держал речь, сравнивая меня с моим отцом. Сравнение, по его мнению, явно не в мою пользу".

Но диссертация была защищена и в 1997 году вышла отдельным изданием. Иначе быть не могло. Она содержала неопровержимые документы - выдержки из дневника и личных писем.

Обе женщины пережили разочарование в мужчинах. Кобылянскую бросил критик Осип Маковей.

Леся Украинка из-за болезни никогда не пользовалась особым успехом - вокруг нее постоянно всплывали одни аутсайдеры. "Господи, невже на світі нема жодної людини такої, як я, людини, з якою я могла б жити, хоча б жінки?" - записывает в отчаянии Ольга. И такой человек нашелся - Леся, расшифровавшая скрытый лесбийский намек в ее рассказе "Меланхолический вальс", повествующем о странных отношениях трех женщин-эстеток.

Сам по себе этот мотив не был чем-то исключительным для мировой литературы - еще в XVIII веке Дидро написал "Монахиню", где коснулся и темы лесбийской любви. Но для зажатой в теплых патриархальных объятиях Украины он казался более, чем шокирующим - тот же Иван Франко, редактируя тексты Кобылянской, предпочитал вычеркивать некоторые места. Впрочем, Кобылянская была барышня не промах, и в 1895 году тиснула в штутгартской газете "Die Neue Zeit" рассказ "Природа", содержавший первую в украинской литературе сцену физической любви - до этого он пролежал ненапечатанным восемь лет! Но до выхода украинского перевода пришлось ждать еще три года.

Леся Украинка сразу почуяла в Ольге Кобылянской родственную душу. Их переписка завязалась в мае 1899 года и сначала была посвящена исключительно литературным делам, но через два года резко перешла на интимный тон - сразу после встречи двух женщин в Карпатах. Письма Ольги - возможно, наиболее откровенные из этой пары, были уничтожены - факт тем более красноречивый, что Леся тщательно сохраняла все, что ей писали.

Зато остались ее собственные послания, содержавшие прозрачные интимные намеки: "Хтось тепер і завжди однаково когось любить і хоче комусь "неба прихилити", але часом він не вміє писати так, як хотів би: розкис, голова болить, різні зайві думки заважають, от хтось і пише так якось блідо, апатично, зовсім не так, як думає про когось, як любить когось. А якби був тепер при комусь, то не потребував би сидіти та мазати пером по папері, а ліг би собі коло когось, наводив би на когось паси, може б мало що говорив, а проте більше б сказав, ніж в сьому недотепному листі" (5 декабря 1901 г.). "Хтось когось хотів би поцілувати і погладити, і багато чогось сказати…" (19 декабря 1901 г.). "І хтось когось любить і ніколи ні на кого не гнівається, і не гнівався, і не буде гніватись… когось цілує і гладить і так, і так… і ще так…". Стоит ли объяснять, что слишком много разновидностей поглаживаний для обычных подруг?

"Ніжні поцілунки не дуже личать двом тридцятирічним жінкам, - сделал вывод в статье "Либидо поэтессы" Юрий Ключ, - зате цілком логічні для двох закоханих лесбіянок: відомо ж бо, що вони особливу перевагу віддають дотику уст. "А тут ще нема з ким в позу втомлених коней стати, то вже й зовсім біда", - в цій фразі Леся, як можна гадати, прямо вказує на позу прихильниць одностатевого кохання".

Как известно, туберкулез резко повышает чувственность больного, заставляя стремиться к сексуальным наслаждениям. Умирающая от чахотки страстная любовница недаром была ходячим образом в популярных романах XIX - первой половины XX века от "Дамы с камелиями" Дюма-сына до "Трех товарищей" Ремарка.

Но иногда Леся писала еще и под влиянием наркотиков. Морфий был тогда распространенным обезболивающим препаратом, продававшимся в обычных аптеках. "Останніх три ночі можу спати при помочі брому і сульфазолу, - признается Леся Украинка подруге в одном из писем, - а перше без морфію і не думати". Ее послания полны подобными жалобами с упоминанием различных наркотических препаратов: "Стан був настільки критичний, що я вже думала з журбою про морфій", "напад з нирками припинила опієм". Украинка?.. Наркоманка?.. Лесбиянка?.. Все не так просто, как в школьном учебнике. "Ото тільки якби Заньковецька знала, хто такий Лесбос!" - написала Лариса-Леся матери 5 марта 1898 года из Ялты, узнав, что знаменитая актриса якобы согласилась играть в ее драме "Блакитна троянда" ("Голубая роза").

Марии Заньковецкой - возлюбленной одного из основателей профессионального украинского театра Николая Садовского - незачем было знакомиться с Лесбосом. У "хохлацкой королевы", как назвал эту пикантную даму Чехов, видевший ее однажды на сцене, хватало поклонников-мужчин. Зато Лариса Косач была глубоко просвещена в темном "лесбийском вопросе". Воистииу "передовая" женщина!

Однако в пьесе начинающей драматургини ("Голубая роза" была первым театральным опусом Леси) Заньковецкая так и не сыграла - прима не любила провальных ролей. Вместо нее в сценическую авантюру впуталась другая актриса - Ратмирова. Растянутое представление не пользовалось успехом у зрителей. Публика, зевая, уходила из зала - постановку "первой украинской психологической драмы" не спас даже образ врача психиатра, копающегося в развинченных мозгах главной героини. Тогда Леся лично перевела свое творение на русский язык! Представляете, какая жертва? Но и это не помогло - попросту говоря, пьеска получилась нудненькой. Даже через десять лет "единственному мужчине" украинской литературы (письмо Леси Украинки к матери от 3 февраля 1908 г.) оставалось только сетовать на неприкаянную судьбу "Голубой розы": "Може б, хто її й поставив, якби вона була доступніша, все ж, може, вона не гірша від многих "новинок"".

Статья "Была ли Леся Украинка лесбиянкой?" вышла в субботу 13 сентября 1997 года. А уже через несколько дней я узнал, что являюсь автором "чергового брудного пасквілю на одну з наших національних святинь (цього разу за об'єкт нападу обрано геніальну поетесу Лесю Українку)" ("Літературна Україна", № 32 за 18 вересня 1997 p.), "дрібним плюгавцем, що посягнув на святе" ("Час-Time", № 37 за 18–24 вересня 1997р.) и производителем "підступної клубнички" ("Сільські вісті", № 111 за 16 вересня 1997 р.). И это были, пожалуй, самые лестные эпитеты, которыми наградило меня украинское болото!

Аргументов у моих "критиков" не было. Поэтому единственное, что произвели их разгневанные мозги, вмещалось в короткую формулу обозревателя "Сельских вестей": "Сперечатися з Бузиною безглуздо". Автор этой мысли, достойной страуса, даже не заметил, что фактически признал мою правоту. Спорить с Бузиной бессмысленно, ибо возразить ему… нечего.

Я, конечно же, понимал, почему все шишки посыпались именно на меня. Я не был первым. Но я был самым смелым. Статья в "Леле" называлась нейтрально - "Либидо поэтессы". Ее автор предпочел предусмотрительно скрыться под псевдонимом. Соломия Павлычко была надежно защищена связями своего отца поэта-гимнописца Дмитрия Павлычко - великого воспевателя советской власти, вовремя переквалифицировавшегося, как и все "литукраинцы", в националиста. А я был просто, корреспондентом "Киевских Ведомостей". осмелившимся поставить вопрос с прямотой ребенка: "Так была ваша Леся лесбиянкой или нет?" Правда, стоит учесть, что "Ведомости" являлись на тот момент самой тиражной газетой Украины - можно сказать, я отхлестал своих оппонентов по постным рожам сразу стотысячным тиражем! Что же странного, что они так взвыли, а потом перешли на лай?

Но, клянусь, не меньше скандальной славы меня интересовала истина. Что мог я поделать с любопытством и сомнениями, буквально сжигавшими мои внутренности? Вновь и вновь перечитывал я письма к Ольге Кобылянской, опубликованные в двенадцатитомном собрании сочинений Леси Украинки. Как известно, в них она называет себя в третьем лице, полушифром: "Хтось біленький". И почти также именует Ольгу: "Хтось чорненький", словно бы опасаясь, что тайна их отношений будет раскрыта. Некоторые места звучат более чем пикантно: "Хтось когось хотів би поцілувати, і погладити, і багато чогось сказати, і багато подивитися, і багато подумати", "хтось когось дуже жалує і любить, з охотою і сів би, і ліг би навколо когось, і розважив би ліпше, ніж ті духи (хтось на них ревнивий), духи не можуть любити, а хтось може і любить", "хтось дякує комусь за уважність і добрість і - не може описати рухів своїх рук", "хтось когось пасами гладить", "а тут ще нема з ким в позу втомлених коней стати, то вже й зовсім біда"…

"Письма эти отличались своеобразным стилем, - утверждал биограф Леси Украинки Анатоль Костенко, - в них вместо имен обоих писательниц фигурировали местоимения кто-то (хтось, хтосічок, когось), Ольга Кобылянская была кто-то черненький; Леся Украинка - кто-то беленький".

Я понял, что обязан увидеть подлинники этих писем. Оформление разрешения в Институте литературы заняло считанные минуты. Через полчаса я уже сидел в архиве в двух шагах от памятника Лесе Украинке.

Первое же послание к Ольге из Кимполунга (Буковина) от 6 июня 1901 года объяснило, почему Леся решила прибегнуть к полушифру. В нем она извиняется, что пишет обычное письмо в конверте, а не карточку, доходившую значительно быстрее, и просит, чтобы "хтось" часто писал именно карточки: "То буде чіча-ляля". Следующее обращение от Ольги пришло уже на карточке - аналоге современной открытки, только без рисунка. С лицевой стороны (там, где теперь размещают картинку) на ней писали адрес, а на обороте совершенно открыто текст - любой почтовый служащий прочтет! Ну, могли ли они писать напрямую в первом лице? Конечно, нет! Выигрывая в скорости, пылким дамам, решившим поиграть в лесбияночек, пришлось прибегнуть к намекам. Необходимость пользоваться почтовыми карточками и определила "шпионский" стиль всей переписки. Замечу, что "особый", подчеркнуто нежный тон Леся допускала только по отношению к Ольге. И что все письма Ольги к себе она неизменно уничтожала.

Некоторые затруднения для интерпретации вызывало только слово "паси". До сих пор (и в примечаниях к изданному в 70-е годы двенадцатитомнику) считалось, что речь идет об особых магнетических движениях пальцев по системе Месмера - ими Ольга и Леся якобы успокаивали нервы друг другу. Так сказать, о невинной психотерапии. Но в оригинале письма Леси из Сан-Ремо от 14 ноября 1902 года это слово употреблено явно в переносном смысле - в кавычках. Значит, речь шла совсем о другом танце рук - куда более интимном. Эту пляску действительно "невозможно описать". В собрании же сочинений кавычки почему-то исчезли. Из скромности публикаторов, наверное…

Уже в феврале 2013 года, готовя зту книгу к публикации, я еще раз открыл советскую биографию Леси Украинки, написанную Анатолем Костенко для серии ЖЗЛ и перечитал ее. Конечно же, ее автор ВСЕ ЗНАЛ. Знал еще в далеком 1971 году, когда в СССР "секса не было" - тем более, лесбийского. Стоит только прочитать одну его фразу, стыдливо спрятанную между залежей ничего не значащих дифирамбов покойной поэтессе: "Еще будучи в Берлине, Леся написала через Павлыка первое письмо Ольге Кобылянской, заочно предлагая знакомство. Тотчас же получила быстрый и благосклонный ответ… Обе женщины, чье творчество составляло предмет восхищения современников, были влюблены друг в друга и эту взаимную любовь сохранили на всю жизнь, никогда не позволив не то что туче - даже тени омрачить свое чувство".

Итак, БЫЛИ ВЛЮБЛЕНЫ ДРУГ В ДРУГА. Яснее не скажешь. На этом и поставим точку в их сладких сюсюкающих отношениях. Пусть "хтосичка" любит свою "когосичку", раз уж им так надо для женского счастья.

Использованы материалы кн.: Олесь Бузина. Союз плуга и тризба. Как придумали Украину. Глава: Была ли Леся Украинка лесбиянкой?


Вернуться на главную страницу Леси Украинки

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ



ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС