Грацианский Николай Павлович

1886-1945

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Николай Павлович Грацианский

Грацианский Николай Павлович (октябрь 1886 - 4.XI.1945) - советский историк-медиевист, специалист в области социально-экономической истории раннего и классического средневековья (главным образом Франции); доктор, профессор. В 1910 году окончил историко-филологический факультет Казанского университета (ученик В. К. Пискорского). Занимался научной и педагогической деятельностью в Казанском (1910-1920), Московском (1934-1936; 1941-1945) университетах, Институте истории РАНИОН, преобразованном в Институт истории АН СССР (1921-1945 годы, с перерывами), в МШИ им. Ленина, где заведовал кафедрой истории средних веков. В 1911 году выпустил книгу «Парижские ремесленные цехи в XIII-XIV столетий». Основной труд Грацианского «Бургундская деревня в X-XII столетий» (1935) посвящен исследованию важнейших проблем аграрной истории в средние века на материале бургундских картуляриев. Грацианский выработал новую методику исследования дарственных грамот, существенно отличную от методов западноевропейских историков. Многочисленные статьи Грацианского посвящены исследованию аграрной истории поздней Римской империи и раннего средневековья, истории древних германцев, западных славян, анализу варварских правд; Грацианский первым из советских историков выступил с острой критикой концепции А. Допша и его приемов исследования источников. Много работал в области перевода и публикации источников (перевод в 1913 году Салической правды), принимал участие в подготовке многих научно-популярных изданий.

Л. Т. Мильская. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 4. ГААГА - ДВИН. 1963.

Н.П. Грацианский как историк-медиевист

I

H. П. Грацианский родился в 1886 году в городе Скопине Рязанской губернии.

B 1906 г. он поступил на историко-филологический факультет Казанского университета, где прошел блестящую школу конкретно-исторического исследования у крупного специалиста по аграрной и политической истории Испании В. К. Пискорского (кроме того, он занимался также и в семинариях у известного специалиста по древней истории М. М. Хвостова). Уже на студенческой скамье Н. П. Грацианский проделал большую исследовательскую работу по изучению парижских ремесленных цехов XIII—XIV веков; его студенческая медальная работа на эту тему, тогда же подготовленная к печати для опубликования в «Ученых записках Казанского университета», вышла отдельной книгой по техническим причинам несколько позднее (в 1911 г.), после окончания Н. П. Грацианским университета (в 1910 г.) В качестве оставленного при университете, а затем в бытность свою приват-доцентом Казанского университета Н. П. Грацианский напечатал ряд исследовательских статей; некоторые из них включены в настоящий сборник (статьи о древних германцах, 1913; о крепостном крестьянстве в поместьях аббатства св. Германа, 1914; о Capitulare de villis, 1919); к тому же периоду его деятельности относится выполнение предпринятого им совместно с А. Г. Муравьевым весьма важного труда — первого перевода Салической правды на русский язык (1913), — имевшего очень существенное значение для развития русской медиевистики и до сих пор оставшегося единственным полным переводом этого

[03]

трудного памятника (он переиздан в 1950 г. и дополнен заново переведенными Н. П. Грацианским капитуляриями к Салической правде). Переводу Салической правды в казанском издании Н. П. Грацианский предпослал обширное источниковедческое введение, сохранившее большую научную ценность до сих пор (оно включено в настоящий сборник). В качестве приват-доцента, а после Октябрьской революциям — профессора Казанского университета Н. П. Грацианский развил интенсивную преподавательскую деятельность и вел образцово поставленные семинары (в частности, по Салической правде и по истории средневековых городов). После переезда в Москву (в 1920 г.) Н. П. Грацианский вел научно-исследовательскую работу сначала в Институте истории при Московском государственном университете, вскоре преобразованном в самостоятельный Институт истории РАНИОН (1921—1923; 1923—1930), затем в Московском отделении Государственной Академии истории материальной культуры (в секторе истории феодализма) (1933—1936), где была выпущена в свет его главная книга «Бургундская деревня в X—XI столетиях» (1935), a в последнее десятилетие своей жизни—в Институте истории Академии наук СССР (1936—1945). Одновременно с этим Н. П. Грацианский преподавал в качестве профессора в целом ряде высших учебных заведений Москвы: 1) во Втором Московском государственном университете (в 20-х годах), в котором он—после его преобразования в Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина—продолжал работать до самой своей кончины (1945 г.), сначала в качестве профессора, затем и в качестве заведующего кафедрой средневековой истории, а также председателя Ученого совета исторического факультета; 2) в Государственном педагогическом институте им. К. Либкнехта, где он тоже в течение нескольких лет заведовал кафедрой средневековой истории; 3) в Московском институте истории, философии и литературы им. Н. Г. Чернышевского (1931—1937 гг.); 4) в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова (в 1934—1936 ив 1941—1945 гг.). При этом в первые годы своего пребывания в Москве Н. П. Грацианский еще читал эпизодические курсы в Казани. B 1934 г. после опубликования постановления партии и правительства

[04]

об ученых степенях и званиях Н. П. Грацианскому была присвоена степень доктора исторических наук, а также присуждено звание профессора.

Ко второму, московскому периоду жизни Н. П. Грацианского относится .большинство его важнейших научно-исследовательских работ; на это же время падают и самые значительные его достижения в области перевода и публикации источников, а также педагогической деятельности и .популяризации научных знаний (чтение курсов учителям, участие во многих научно-популярных изданиях и хрестоматиях). Помимо уже упоминавшегося перевода на русский язык Салической правды (вместе с капитуляриями к ней), большую роль в истории преподавания (медиевистики в наших вузах сыграли следующие собрания источников в русском переводе, выпущенные Н. П. Грацианским (самостоятельно или в сотрудничестве с другими авторами): «Западная Европа в средние века. Источники социально-экономической истории» (1925); «Французская деревня XII—XIV вв. и Жакерия» (1935); «Хрестоматия по истории средних веков» под ред. Н. П. Грацианского и С. Д. Сказкина (1938; 2-е изд.— 1948; 3-е изд. 1-го тома— 1953). В первом из перечисленных сборников — «Западная Европа в средние века» — Н. П. Грацианский дал очень удачно подобранный (материал источников по социально-экономической истории раннего средневековья в Западной Европе. В этой небольшой по размерам книге содержатся отрывки из важнейших памятников раннего средневековья (из сочинений Цезаря и Тацита, из варварских Правд, формул, дипломов, капитуляриев, политиков, грамот, соборных актов и др.)» которые дают представление о ходе процесса феодализации в Западной Европе до X века и об отдельных сторонах этого процесса: о расслоении в среде свободных общинников, о различных формах личного и поземельного закрепощения крестьян (кабала и насильственное лишение свободы, утеря аллодов, коммендация и патронат), об отпусках рабов на волю с последующим превращением их в зависимых держателей, о складывании господствующего класса, о росте крупного землевладения и о развитии связанных с этим феодальных институтов (прекария, бенефиция и иммунитета), о структуре королевской и церковной вотчины времен Каролингов и,

[05]

наконец, о политике королевской власти по отношению к крестьянству и разным слоям феодалов. Большинство помещенных в этой книге источников переведено впервые самим Н. П. Грацианским, который дал необходимые примечания к ним; особо следует отметить опубликованный в этом сборнике первый полный перевод на русский язык знаменитого Капитулярия о поместьях Карла Великого (Capitulare de villis). Этот сборник, составленный Н. П. Грацианским, остается до сих пор незаменимым пособием для просеминарских занятий по истории раннего средневековья (несмотря на появление после него более широких по темам и содержанию хрестоматий).

Если только что охарактеризованный нами сборник источников хорошо вводит студента в изучение западноевропейского раннего средневековья, то другой, аналогичный по типу сборник источников, составленный Н. П. Грацианским — «Французская деревня XII—XIV вв. и Жакерия», — специально посвящен истории одного из крупнейших крестьянских восстаний в средние века, а также и вызвавшим это восстание причинам. Н. П. Грацианский предпослал отрывкам из важнейших хроник (Фруассара, Жана де Веннета, королевских хроник и др.), рисующих самый ход восстания, целый ряд грамот и, кроме того, фрагментов из королевских ордонансов и капитуляриев, т. е. таких памятников, которые дают возможность представить себе положение разных слоев французского крестьянства в XII—XIII веках, а также изменения, наступившие в результате роста товарно-денежных отношений и частичного перехода к денежной ренте. Этим процессам во французской деревне посвящена очень ценная вводная статья Н. Л. Грацианского к этому сборнику. В ней автор показывает, какую роль сыграло так называемое освобождение части французского крестьянства, т. е. насильственный выкуп некоторых повинностей, и как оно—наряду с сохранением прежних видов барщины и сеньориальных платежей — легло новым тяжелым бременем на средние и малоимущие слои крестьянства, вызвав сильное недовольство этих слоев. В той же статье показано и частичное совпадение и глубокое расхождение интересов французских крестьян и бюргерства — расхождение, которое привело к тому, что горожане в конечном итоге не поддержали Жакерию. Эта

[06]

вступительная статья Н. П. Грацианского не только хорошо вводит читателя в содержание приведенных в сборнике источников, но и прекрасно ориентирует вообще в проблемах истории французского крестьянства XII — XIV веков. В этом смысле она, так же как я весь сборник, представляет хорошую параллель к вводной статье Е. А. Косминского, посвященной английской деревне в XIII—XIV веков, и к сборнику «Английская деревня XIII— XIV вв. и восстание Уюта Тайлера», составленному Е. А. Косминским и Д. М. Петрушевским (М.—Л, 1935).

В «Хрестоматии но истории средних веков» (под ред. Н. Л. Грацианского и С. Д. Сказкина), которая содержит отрывки из памятников по всем периодам средневековой истории и по различным историческим явлениям и процессам (не только по социально-экономической, но и по политической истории, а также по истории культуры), Н. П. Грацианский принимал деятельное участие в подборе я переводе источников, помещенных в I томе и отчасти в первом выпуске II тома этой хрестоматии. Им самим и его учениками и сотрудниками написаны вводные статьи к целому ряду разделов указанных томов, а также составлены примечания. Весьма значительно участие Н. П. Грацианского и в другом большом коллективном издании источников средневековой истории в русских переводах, а именно в хрестоматии «Социальная история средневековья» под ред. Е. А. Косминского и А. Д. Удальцова, вышедшей в 1927 г. Н. П. Грацианским подобран целиком весь четвертый раздел I тома этой хрестоматии, содержащий памятники по «истории феодального общества Западной Европы X—XII вв., а кроме того, им переведен целый ряд памятников по истории раннего средневековья и составлены ценные .примечания, дающие необходимые сведения по источниковедению, а также о средневековых мерах и весах. По источникам, опубликованным в этих двух коллективных хрестоматиях, до сих пор ведутся просеминарские занятия в вузах; более того, без них семинарское преподавание этой дисциплины на младших курсах было бы просто невозможным. В этой связи следует отметить, что Н. П. Грацианский участвовал также и в подготовке «Хрестоматии по истории нового времени» под ред. В. П. Волгина, в которой им составлен целый раздел «Прусское крестьянство в XVIII в.».

[07]

Не ограничиваясь в своей научно-популяризаторской деятельности изданием источников в русских переводах, Н. П. Грацианский подвел итоги многолетнему чтению общего курса средних веков в (разных вузах и издал в 1939 г. свой лекционный курс под названием («Средние века», т. I и II. Этот курс, доведенный до конца XV века, отличается ясностью и доступностью изложения, обилием фактического материала, непосредственно почерпнутого из источников, большим вниманием не только к социально-экономической, но и к политической истории, а также к истории средневекового быта и культуры. Хотя этот курс и был издан Московским (государственным педагогическим институтом на правах рукописи сравнительно небольшим тиражем, тем не менее он сыграл немалую роль в преподавании истории в вузах, привлекая студентов живостью изложения и конкретностью характеристики различных исторических событий и процессов. Кроме того, Л. Л. Грацианский участвовал в первом издании двухтомного учебника средневековой истории для университетов под ред. Е. А. Косминского и А. Д. Удальцова (1938), где им были написаны две главы — «Германия и папство в IX—XI вв.» и «Феодальное общество в X— XI вв.», — а также во втором издании первого тома этого учебника (1940), в котором им написаны главы «Франция в XI—XV вв.» и «Германия в XIII—XV вв.».

К числу научно-популярных работ Н. П. Грацианского относится прежде всего его книга «Крестьянские и рабочие движения в средние века» (1924), а затем два раздела в сборнике «Обществоведение» под ред. Н. Г. Тарасова. Разделы этого сборника, составленные Н. П. Грацианским («Феодализм в Западной Европе» и «Разложение феодализма»), представляют собой ряд очень ясно и живо написанных популярных конкретно-исторических статей.

В последние годы своей жизни Л. П. Грацианский много занимался историей западных славян з средние века. Его перу принадлежат следующие работы: «Немецкий «Drang nach Osten» в фашистской историографии (1939); «Борьба славян и народов Прибалтики с германской агрессией в средние века» (1943); «Славянское царство Само (К критике известий «Хроники Фредегара»)» (1943); «Полабские славяне в борьбе с немецкой агрес-

[08]

сией в средние века» (1944); «Новое наступление немецких захватчиков на «славянские государства с XIII по XV в.» (1944); «Карл Великий и славяне» (1945); «Деятельность Константина и Мефодия в Великоморавском княжестве» (1945).

Н. П. Грацианский был одним из деятельных сотрудников первого издания «Большой советской энциклопедии», для которого им написаны такие статьи, как «Германия (Исторический очерк до начала XVI в.)», «Великое переселение народов», «Варварские государства», «Жакерия» и др.

II

Как мы видели, научно-педагогическая деятельность Н. П. Грацианского, начавшаяся в дореволюционное время, успешно продолжалась и после Великой Октябрьской социалистической революции. Н. П. Грацианский принадлежал «к тем дореволюционным русским историкам, которые после 1917 г. приняли активное участие в создании советской исторической науки. Преодолевая «идейно-методологические «взгляды, присущие русской буржуазно-либеральной историографии, и овладевая марксистско-ленинской методологией, эти ученые создали исследования, являющиеся ценным приобретением советской историографии.

В своих ранних работая, выполненных до 1917 г., Н. П. Грацианский руководствовался теоретико-методологическими принципами, присущими буржуазно-либеральной школе в русской медиевистике (П. Г. Виноградов, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский, Д. М. Петрушевский, Р. Ю. Виппер, А. Н. Савин и др.). Эти принципы отчетливо обнаруживаются, в частности, в лекционном курсе, прочитанном им в 1912/13 учебном году на Казанских высших женских курсах 1. Считая наиболее характерной чертой исторического процесса постоянное возникновение и развитие новых явлений общественной жизни (стр. 1), Н. П. Грацианский рассматривал, однако, исто-

____

1. Н. Грацианским. История Западной Европы в средние века. Часть I. Раннее средневековье. Казань, 1913 (литографированное издание).

[09]

рическое развитие только как изменение эволюционного порядка. «История,— по его мнению,— никогда не делает скачков. Ее движение всегда планомерно и размеренно Если же мы и говорим иногда о революциях, о быстрых и стремительных переворотах в строе человеческих обществ, то эти революции, .при более внимательном их рассмотрении, всегда оказываются просто-напросто эволюциями, т. е. медленными и постепенными процессами в нормальном течении общечеловеческой жизни» (стр. 9). Неоднократно делая глубокие критические замечания по адресу Фюстель де Кулаижа в связи с истолкованием этим историком различных источников и отнюдь не разделяя всех его взглядов на переход от античности к средним векам, Н. П. Грацианский вместе с тем не только считал французского ученого «гениальным новатором» в исторической науке (стр. 57), но и часто солидаризировался с его методологическими принципами, считая его «основателем реалистического направления в истории, представителем школы органического роста человеческих обществ» (стр. 468); он говорил о своем стремлении следовать «точному методу Фюстель де Куланжа» (стр. 163).

«Лекции» насыщены тщательно проанализированным фактическим материалом, они обнаруживают стремление автора к самостоятельному решению сложных вопросов истории раннего средневековья. Но они свидетельствуют, что, создавая их, Н. П. Грацианский следовал принципам либеральной школы русской медиевистики конца XIX — начала XX века.

Аналогичный вывод следует сделать и применительно к книге Н. П. Грацианского «Парижские ремесленные цехи в XIII—XIV столетиях» (1911). Книга эта была написана Н. П. Грацианским еще на студенческой скамье. Но несмотря на молодость ее автора, она была заметным событием в изучении русской буржуазно-либеральной медиевистикой истории средневекового города. Она была первым в русской литературе локальным исследованием средневекового цехового строя на материале источников по истории цехов в одной стране и даже .в одном крупном городе (однако на фоне обильного привлечения параллельных данных по истории других городов средневековой Франции). Основываясь на глубоком и всестороннем изучении источников весьма различного типа (цеховые

[10]

статуты, королевские ордонансы, постановления королевского «парламента, распоряжения прево, картулярии, кутюмы и хроники), Н. П. Грацианский создал исследование, обнаруживающее не только отличное знание автором источников по избранной теме, но и его критическое отношение к тем из представителей западноевропейской медиевистики конца XIX — начала XX века, которые рассматривали историю цехового строя преимущественно с юридической точки зрения 2. Он выступил «против попыток подменить исследование вопроса «о происхождении цеха изучением того, «откуда ведет свое начало самый принцип цеховой ассоциации» (стр. 28). В отличие от большинства современных ему буржуазных медиевистов Н. П. Грацианский указывал на необходимость рассматривать цеховую систему как «прямое порождение экономических «потребностей времени» (стр. 94). Считая, вслед за Беловом и Кейтгеном, что еще до возникновения городов в крупных вотчинах раннего средневековья были две группы ремесленников (дворовые ремесленники и специализировавшиеся на ремесленной деятельности зависимые крестьяне), Н. П. Грацианский, в отличие от этих историков, полагал, что цеховые городские ремесленники сложились из представителей обеих указанных выше групп (стр. 44, 46—47). По его мнению, ключ к разрешению вопроса о происхождении «цехового ремесла может дать комбинация свидетельств источников об эволюции положения дворовых ремесленников и ремесленников — земельных держателей (стр. 44, 48—51).

Всесторонне рассматривая цеховые институты средневекового Парижа, Н. П. Грацианский обстоятельно описал положение ученика, подмастерья и мастера в их взаимоотношении друге другом (гл. III, IV, V), тщательно проанализировал «структуру цехового управления (гл. VI), охарактеризовал различные «повинности, которыми были обложены цехи (гл. VII), осветил положение жен-

_____

2. Н. П. Грацианский обоснованно упрекал французского исследователя Фаньеза в том, что тот «преимущественно останавливается на юридической стороне цехового устройства» (стр. 15), а известного немецкого историка городов Кейтгена в том, что он «слишком узко смотрит на дело, объясняя явления чисто экономического порядка преимущественно юридическим принципом — правом рыночного контроля» (стр. 41).

[11]

ского труда при цеховом строе (гл. VIII). Однако попытка осмыслить цеховой строй как «порождение экономических потребностей времени» была предпринята автором в рамках позитивистского понимания экономических отношений в качестве одного из равноправных факторов исторического развития. Естественно, что такая попытка не могла вывести молодого ученого за пределы идеалистического понимания истории. Идеалистический характер ряда общетеоретических положений, содержащихся в книге, виден, «в частности, из оценок роли церкви в развитии средневекового ремесла и «политики государства по отношению к цехам 3. Истолковывая с эволюционистских позиций историческое развитие, Н. П. Грацианский при анализе разложения «цехового строя сделал вывод, что «тихо и незаметно «совершается процесс разложения традиционного строя промышленности» (стр. 336).

Несмотря на идеалистический характер общеметодологических установок, которыми руководствовался Н. П. Грацианский в книге ««Парижские ремесленные «цехи» и которые отрицательно сказались на решении ее автором многих конкретно-исторических вопросов, эта книга «благодаря богатству использованных источников, научной плодотворности некоторых из выдвинутых в ней идей сохранила до сих пор известное научное значение.

Создание советской медиевистики, руководствующейся материалистическим пониманием истории, марксистско-ленинской методологией, «было длительным и сложным делом. «Н. П. Грацианский принадлежал к числу тех историков, которые в дореволюционный период не являлись марксистами, но которых победа социалистической революции в России привела в конечном счете к коренному перевороту в их мировоззрении, к переходу на пози-

____

3. См., например, И. П. Грацианский. Парижские ремесленные цехи в XIII—XIV столетиях. Казань, 1911, стр. 100. Однако Н. П. Грацианский отвергал мнение Этли и других историков, утверждавших, что на экономические отношения средневековья, и в частности на цеховой строй, громадное влияние оказали этико-экономические учения церкви. По его мнению, «средневековые канонисты — это идеологи известного хозяйственного строя», (стр. 98). Однако, писал Н. П. Грацианский, «если... принципы цехового строя совпадали с принципами этико-экономической теории канонистов, то это объясняется тем обстоятельством, что и самые воззрения канонистов были продуктом своего времени» (стр. 99)

[12]

ции марксизма-ленинизма и в общественной деятельности, и в области научного исследования. Этот переход по-разному происходил у различных представителей того поколения историков, идеология и научные взгляды которого сложились до революции в рамках буржуазной историографии. Но при всем различии конкретных путей такого перехода решающее значение для него имели сами коренные политические и социальные преобразования в Стране Советов, преобразования, наглядно «показавшие ученым, стремившимся служить своему народу, великую творческую и преобразующую силу идей марксизма-ленинизма, всемирно-историческое значение борьбы трудящихся масс, возглавляемых Коммунистической партией, за победу социализма. Огромное значение имела воспитательная работа Коммунистической партии среди интеллигенции, работа, состоявшая не только в постоянной помощи ученым старой школы в овладении марксистско-ленинской теорией, но и в привлечении их к практическому участию в строительстве советской высшей школы, в создании советской науки.

Для Н. П. Грацианского, принявшего активное участие вместе с другими лучшими представителями старой исторической школы в создании советской науки о средневековье, переход на позиции материалистического понимания истории занял длительное время, он завершился к середине 30-х годов. Но 20-е — первая половина 30-х годов были временем, когда Н. П. Грацианский не только преодолевал присущие буржуазной историографии представления о характере исторического процесса в целом и истории средневековья в частности, но и создавал работы, ставшие неотъемлемыми звеньями самой истории советской медиевистики, оказавшие большое положительное влияние на дальнейшее развитие последней и сохранившие в наши дни научное значение. В эти годы в центре научных интересов Н. П. Грацианского находились наиболее актуальные для становления советской медиевистики проблемы: отношения земельной собственности в средние века, история крестьянства как основного класса, производящего материальные блага в феодальном обществе, история классовой борьбы в средние века, анализ новейших концепций западноевропейской историографии в области социально-экономической истории средневе-

[13]

ковья. В «статьях тех лет «с большой силой развернулся присущий Н. П. Грацианскому талант исследователя скудных и сложных для научного анализа источников раннего средневековья, его огромная эрудиция. Н. П. Грацианский был первым советским «медиевистом, который дал глубокую критику источниковедческой методики Долина, признанного лидера реакционной буржуазной медиевистики того времени. Статьи «К критике Capitulare de villis» (1919) и «Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша» (1926), сыгравшие большую роль в борьбе молодой советской медиевистики против реакционной допшианской концепции перехода от античности к средним векам, содержат обширный и тщательно проанализированный автором фактический материал, подтверждающий взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на феодально-эксплуататорскую «природу крупной вотчины раннего средневековья, на роль церковного землевладения в закрепощении свободного крестьянства, они обосновывают марксистское положение о натуральном характере феодальной экономики раннего средневековья. Велико значение этих статей в разработке методики изучения памятников аграрной истории «раннефеодального периода.

В опубликованной в 1934 г. статье «Из истории сельскохозяйственной техники Франции в феодальный период» Н. П. Грацианский обратился к конкретному рассмотрению, применительно к X—XII столетиям, проблемы состояния и развития производительных сил феодального общества, «их определяющего влияния на производственные отношения, а также характера воздействия последних на сельскохозяйственную технику. Можно без преувеличения сказать, что в этом первом по времени в советской медиевистике исследовании на данную тему Н. П. Грацианскому удалось обстоятельно раскрыть на материале трудно поддающихся обработке источников марксистско-ленинский тезис о прогрессивности производительных сил феодального общества по сравнению с производительными силами предшествующих феодализму социально-экономических формаций, ярко осветить как развитие производительных сил в рассматриваемую эпоху, так и неоднократно отмечавшиеся основоположниками марксизма-ленинизма медленность этого развития, его антагонистический характер, который сказывался в

[14]

усилении феодальной эксплуатации зависимого крестьянства, в явлениях технического регресса в хозяйствах наиболее экономически слабой прослойки крестьянства.

Основное исследование Н. П. Грацианского «Бургундская деревня в X—XII столетиях» вышло в свет в 1935 г., но, как указывал автор в предисловии к книге, оно было написано еще в 20-х годах. Являясь вместе с работами Е. А. Косминского «Английская деревня в XIII веке» и А. Д. Удальцова «Из аграрной истории каролингской Фландрии» неоспоримым свидетельством возникновения советской школы в изучении аграрной истории западноевропейского средневековья, это исследование Н. П. Грацианского, наряду с большими научными достоинствами (см. подробный анализ их в следующем разделе настоящей статьи), обнаруживает и остатки влияния на автора буржуазной историографии по некоторым существенным вопросам истории средних веков. Сделав важные наблюдения о характере различных категорий собственности и доказав большую роль переходных типов собственности в Бургундии X—XII веков, Н. П. Грацианский не смог, однако, с достаточной методологической четкостью теоретически обобщить с марксистских позиций результаты этой очень важной части своего исследования. Он ограничился в конечном счете выводами о «подвижности земельной собственности», о процессе «постоянных перегруппировок внутри самих мелких и средних собственников», придавал преувеличенное значение аналогиям аграрной структуры средневековой Бургундии с аграрными распорядками в Римской империи (см., например, стр. 80). Обнаружив значительную по удельному весу категорию земельной собственности, находившейся в руках крестьян и обозначаемой в картуляриях как свободная собственность, Н. Л. Грацианский в основном ограничился констатацией этого факта. Ему не удалось раскрыть реальную социальную сущность юридического титула свободы, применяемого в грамотах к некоторым крестьянским землям. Дав в ряде случаев убедительную критику догматических представлений, свойственных марковой теории буржуазной историографии, Н. П. Грацианский недооценил важное значение общины в социальной структуре феодальной деревни (см. стр. 131, 134, 135). Отмечая эти недостатки книги, необходимо учитывать, что они были

[15]

обусловлены не только тем, что Н. П. Грацианский еще не до конца овладел тогда марксистской «методологией исторического исследования, «не только трудностями преодоления остатков влияния буржуазной историографии, но и самим уровнем развития советской медиевистики того периода, когда создавалось это исследование.

Известные постановления партии и правительства о преподавании истории, принятые в середине 30-х годов и явившиеся важнейшим этапом в развитии советской исторической науки, призвали всех советских историков к решительному преодолению схематизма и абстрактного социологизирования, получивших значительное распространение «в связи с деятельностью школы М. Н. Покровского, направили творческие усилия ученых на создание марксистских исследований, основанных на тщательном и глубоком изучении конкретного материала источников. Эти постановления оказали благотворное влияние, и на развертывание исследовательской работы советских медиевистов, создали условия для решительного улучшения подготовки научных кадров в области истории средних веков. «Вместе с другими ведущими советскими медиевистами Н. П. Грацианский принял активное участие в работе по перестройке среднего и высшего исторического образования, по подготовке молодых специалистов 4, в создании учебной литературы по истории. Опубликованные во второй половине 30-х — первой половине 40-х годов научные работы Н. П. Грацианского свидетельствуют о дальнейшем совершенствовании научного мастерства их автора, об успешном применении им марксистско-ленинской методологии в конкретно-исторических исследованиях. В эти годы Н. П. Грацианский занимался главным образом вопросами социально-экономической истории германских племен в раннее средневековье и проблемами средневековой истории западных «славян. В центре внимания Н. П. Грацианского .при изучении первого круга .проблем были связанные с генезисом феодализма изменения в общинном строе, раскрытие конкретных осо-

_____

4. Из числа учеников Н. П. Грацианского, ведущих в настоящее время научно-исследовательскую и педагогическую работу, следует назвать А. В. Конокотина, А. Р. Корсунского, Ю. А. Корхова, А. П. Левандовского, Д. П. Лыс, А. Е. Москаленко, В. А. Немировского, А. Э. Штэкли и др.

[16]

бенностей этого строя у разных племен накануне зарождения феодальных отношений. Показав в статье «Система полей у римлян по трактатам землемеров» коренное различие между римской и древнегерманской системами полей, Н. П. Грацианский не только привел важные доказательства несостоятельности характерного для допшианства отождествления римских и древнегерманских аграрных распорядков, ню и осветил существенные стороны сельскохозяйственного производства и отношений собственности на землю при общинном строе до возникновения феодализма у (германских племен. Эта статья явилась существенным вкладом в изучение производительных сил германских племен на последнем этапе истории первобытнообщинного строя 5.

Работы Н. П. Грацианского «О разделах земель у бургундов и у вестготов» (1942), «К толкованию термина villa «в Салической правде» (напечатана в 1946 г.), «О материальных взысканиях в варварских Правдах» (1940) принадлежат к числу первых исследований, созданных советской медиевистикой в области изучения наиболее раннего этапа генезиса феодализма в странах Западной Европы. Эти Статьи показывают, что их автор, преодолев имевшуюся в «Бургундской деревне» недооценку роли общины в эпоху возникновения феодальных отношений, обратился к тщательному исследованию на материале варварских Правд тех процессов, которые происходили в общинной организации германских .племен раннего средневековья. Бее содержание этих статей убеждает читателя, что П. П. Грацианский руководствовался в них марксистскими положениями о том, что община-марка раннего средневековья представляла «осколок настоящего родового строя» 6, что у германцев на завоеванной

____

5. Следует отметить плодотворность методических приемов, использованных Н. П. Грацианским при сравнительно-историческом изучении технической стороны римских и древнегерманских аграрных распорядков. Ср., например, содержательную статью Я. Д. Серовайского «Изменение системы земельных мер как результат перемен в аграрном строе на территории Франции в период раннего средневековья» (сб. «Средние века», вып. VIII, 1956), автор которой продолжил работу по выяснению качественного различия земледельческой техники раннего средневековья и времен Римской империи.

6. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II. Госполитиздат, 1955, стр. 290.

[17]

ими территории Римской империи была такая община, в которой «пахотная земля является частной собственностью земледельцев, в то время «как леса, пастбища, пустоши и пр. оставались еще общей собственностью» 7, что эти аграрные распорядки были обусловлены возникновением аллодиальной собственности общинников на пахотную землю, в результате чего была создана «не только «возможность, то и необходимость превращения первоначального равенства земельных владений в его противоположность» 8. Обратившись к изучению Вестготской, Бургундской и Салической правд, Н. П. Грацианский и стремился конкретно проследить те изменения в общественном строе германских племен, принципиальная сущность которых была раскрыта в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса 9. Существенный методологический интерес имеют наблюдения Н. П. Грацианского, сделанные им в статье «О материальных взысканиях в варварских Правдах», о социальной функции юридических норм варварских Правд в обстановке генезиса феодализма. Они помогают лучше понять роль надстройки в возникновении феодального способа производства.

Накануне и в годы Великой Отечественной войны Н. П. Грацианский принял активное участие в решении актуальной »задачи, стоявшей в то время перед всей советской исторической наукой, — разоблачении фашистской фальсификации истории, научном освещении подлинной истории славянских народов, ставших первыми жертвами гитлеровской агрессии. Во всеоружии исторических фактов Н. П. Грацианский подверг сокрушительной критике фашистскую «историографию» истории за-

_____

7. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XXVII, стр. 693.

8. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. 1, стр. 392.

9. Дальнейшее исследование Салической и Бургундской правд А. И. Неусыхиным (см. прежде всего его монографию «Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI—VIII вв.», М., 1956) и бургундских памятников раннего средневековья Я. Д. Серовайским («Изменения аграрного строя на территории Бургундии в V в.». — Сб. «Средние века», вып. XV, 1959) привело к иному истолкованию некоторых свидетельств источников по сравнению с интерпретацией их, предложенной Н. П. Грацианским. Но теоретико-методологические принципы, которыми руководствовались при изучении указанных выше источников эти советские историки, конечно, едины.

[18]

падных славян в средние века, правдиво охарактеризовал экономический и социальный строй славянских племен, подлинные «дели и смысл походов немецких рыцарей XI—XV веков на Восток, ярко описал борьбу славянских народов против немецкой феодально-католической агрессии. Указывая на большое значение разоблачения Н. П. Грацианским фашистской фальсификации «средневековой истории славянства, известный советский славист В. И. Пичета вместе с тем подчеркивал роль этих работ Н. П. Грацианского (большинство которых имело научно-популярный характер) в разработке советским славяноведением ряда важных вопросов, таких, как состояние «производительных сил «полабских и поморских славян накануне нашествия немецких феодалов, история ранних государственных образований у западнославянских «племен, взаимоотношения империи Карла Великого и западных славян, история западнославянской культуры в раннее средневековье 10. Быстрое развитие советского славяноведения за последние 15 лет привело к уточнению ряда конкретных положений, содержащихся в работах Н. П. Грацианского. Однако было бы неправильным забывать, что Н. Л. Грацианский принадлежит к тому немногочисленному поколению первых советских историков славянства, трудами которых были заложены основы дальнейшего развития этой отрасли советской исторической науки.

III

Основной исследовательский труд Н. П. Грацианского — его «книга «Бургундская деревня в X—XII столетиях» (1935).

Она знаменовала значительный поворот в исследовании аграрного строя средневековой Франции как с методической, так и с фактической стороны. К моменту появления этой книги в русской и советской историографии было очень мало локальных исследований, «посвященных истории крестьянства на континенте Западной Европы 11;

______

10. См.: В. И. Пичета. Н. П. Грацианский и его труды по истории славянства. — «Вопросы истории», 1946, № 7, стр. 96—99.

11. Мы оставляем здесь в стороне историю Англии.

[19]

в сущности, они исчерпывались книгой А. Д. Удальцова «Свободная деревня в Западной Нейстрии» (ОГТб., 1912), автор которой на материале Анжуйских формул и XII главы Сен-Жерменского полиптика показал, к каким существенным результатам может привести тщательное локальное обследование даже ограниченного круга источников картулярного типа при помощи строго разработанной методики их изучения 12.

В иностранной литературе вопроса в то время противостояли друг другу два различных метода обработки картулярного материала, тесно связанные с различными концепциями аграрной эволюции раннего средневековья: методика швейцарского исследователя Сен-Галленского и Вейссеибургского картуляриев Георга Каро — сторонника теории распространенности и живучести изолированных мелких крестьянских хозяйств в Каролингский период — и методика исследователя аграрной истории Саксонии Вернера Виттиха, который на материале Корвейского картулярия стремился доказать противоположный тезис — о преобладании мелковотчинной собственности в раннее средневековье чуть ли не со времен Тацита. И Каро и Виттих, несмотря на все различие их взглядов, строили свои выводы на статистическом обследовании данных дарственных грамот. Однако те критерии, из которых исходило это статистическое обследование, оказались недостаточно достоверными, и большой методической заслугой Н. П. Грацианского является то, что он впервые в советской и зарубежной историографии показал относительность этих критериев 13. Совершенно правильно отвергнув методику Виттиха как основанную не на наблюдениях над конкретным материалом грамот, а на чисто теоретических рассуждениях, «навеянных его

____

12. Вторая книга А. Д. Удальцова «Из аграрной истории каролингской Фландрии» вышла несколько позднее «Бургундской деревни» Н. П. Грацианского, хотя и в том же 1935 г.

13. В сущности, он приступил к этому еще в своей статье «Распределение земельной собственности в Бургундии в X—XI столетиях» (1929), печатаемой в настоящем сборнике. См. также его статью «Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша» (1927), где Н. П. Грацианский, критикуя понимание Допшем картуляриев как исторического источника, высказывает ряд соображений, прямо подводящих к необходимости новой методики их обработки, примененной Н. П. Грацианским в его «Бургундской деревне».

[20]

помещичьей теорией» 14, Н. П. Грацианский подверг также убедительной критике и более конкретную методику Каро.

Как известию, Каро предложил ставить при изучении грамот три «вопроса:

1. Составляет ли объект дарении все владение дарителя или лишь часть его?

2. Расположены ли дарения (и владения) традента в одном населенном пункте или в разных местах?

3. Имеются ли в составе подаренного владения несвободные (mancipia) или нет?

Крестьянином Каро считал такого дарителя, который передает все свое владение в одном месте без несвободных, а мелким вотчинником (или мелким помещиком) такого дарителя, который передает «части своих владений в различных населенных пунктах и притом с несвободными. Однако, кроме того, Каро причислял к мелким вотчинникам и тех дарителей, в составе владений которых находились гуфы, так как он считал гуфу единицей несвободного держания, а не наделом свободного крестьянина-общинника. Поэтому Н. П. Грацианский справедливо указывал на то, что предлагаемая Каро классификация грамот в сущности тождественна с их распределением на две основные группы: «1) те, «в которых речь идет о земельных владениях с посаженными «на гуфы mancipia, и 2) те, которые, характеризуя земельные владения, не упоминают ни гуф, ни mancipia». «Первые земельные владения, — прибавляет Н. П. Грацианский, — Каро предлагает считать помещичьими владениями, вторые — мелкими владениями крестьянского типа» 15.

Но такое распределение грамот по этим двум группам, по совершенно справедливому мнению Н. П. Грацианского, нельзя считать надежным критерием классификации дарителей на крестьян и мелких вотчинников, так как неупоминание ими (грамотами — А. Н.) mancipia сплошь и рядом отнюдь еще не доказывает отсутствия этих mancipia в действительности и, следовательно, никак не может служить верным признаком крестьянского

_____

14. См. Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, стр. 43.

15. См. там же, стр. 41.

[21]

характера собственности» 16. Недостаточная достоверность критериев, .положенных Каро в основу его подсчетов, побудила Н. П. Грацианского к отказу от «применения количественного анализа грамот как главного метода их исследования и привела его к заключению о необходимости комбинировать количественный и качественный их анализ. Эта необходимость тем более настоятельна, что, как правильно указал Грацианский, точный и строгий количественный учет форм собственности по картуляриям зачастую «невозможен ввиду отсутствия данных о размерах всего (владения дарителей в целом и о том, какую часть этого владения составляет объект его дарения. «Исследователю, — говорит Н. П. Грацианский, — таким образом, в подавляющем большинстве случаев приходится иметь дело с неизвестной величиной» 17. К тому же нельзя переносить методику изучения грамот, выработанную на материале какого-либо одного (или двух) картуляриев, на другие картулярии, отражающие аграрный строй других областей или стран. В частности, методика обследования грамот Сен-Галленского или Вейссенбургского картуляриев, предложенная Каро, не может быть механически применена (даже если «бы она была совершенно безупречна) «к столь отличному «от этих грамот материалу, как грамоты Клюнийского и других бургундских картуляриев: ведь ««при сравнительной густоте поселений в Бургундии владения в нескольких местах никак еще не могут говорить за помещичий характер собственности, и у нас есть примеры, — пишет Н. П. Грацианский,— бесспорно крестьянской собственности, разбросанной по территории нескольких villae» 18. Следовательно, любой картулярий (или, во всяком случае, каждый картулярий, исходящий из другого района) требует разработки особой методики его обследования.

К тому же отнесение тех или иных дарителей к мелким вотчинникам или крестьянам наталкивается еще и на

____

16 Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, стр. 42.

17. См. там же, стр. 45.

18. Там же, стр. 43—44. Ср. по этому вопросу соображения Делеажа (A. DёIёagе. La vie rurale en Bourgogne jusqu'au debut de XI s. Macon, 1941, p. 200—251).

[22]

следующее весьма существенное затруднение: в период неполной завершенности феодального развития «возможны разнообразные промежуточные типы» 19 между крестьянином, ведущим собственное трудовое хозяйство, и вотчинником, эксплуатирующим чужую рабочую силу и «не принимающим никакого личного участия в обслуживании своего хозяйства» 20, на что указывал уже А. Д. Удальцов в своей первой работе. Н. П. Грацианский приводит убедительный пример возникновения представителя такого промежуточного типа из состоятельного крестьянина: «Достаточно состоятельному крестьянину, имеющему несколько дворовых mancipia, посадить одного из них хотя бы на малый тяглый надел (положим, на какой-нибудь отдаленный виноградник), и этот крестьянин незаметно переступит грань, отделяющую его от помещика» (необходимо прибавить: «от мелкого помещика».— А. Н.) 21.

Совокупность всех изложенных выше соображений привела Н. П. Грацианского к следующему заключению: для выделения из среды выступающих в бургундских картуляриях собственников представителей тех или иных социальных групп более целесообразным приемом (нежели обязательное отнесение каждого из них, несмотря на отсутствие твердых данных, к крестьянам или мелким вотчинникам) является группировка разных типов земельных собственников и самой земельной собственности по конкретному материалу грамот, и притом всеми возможными способами: 1) «путем выявления различных типов земельной собственности в Бургундии X—XI вв.» по грамотам, «в которых речь идет о всем имуществе собственников»; 2) «путем выявления типов отдельных собственников» по группам грамот, рисующим «хозяйственную деятельность одних и тех же лиц»; 3) путем анализа грамот, «отражающих все разнообразие имущественного положения различных категорий собственников» 22. B этом

____

19. Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, стр. 47.

20. Там же.

21. Там же. См. об этом А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI—VIII вв., стр. 66—70.

22. Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, стр. 48—49.

[23]

комбинировании качественного анализа грамот с методом «индивидуальных экономических биографий» и заключается тот поворот в методике исследования континентальных картуляриев Западной Европы раннего средневековья, который произвела данная «работа; к количественному анализу грамот Н. П. Грацианский прибегает лишь тогда, когда имеются достаточно определенные и однородные объекты подсчета.

Однако Н. П. Грацианский отказался от «массового статистического обследования грамот не только потому, что его не удовлетворяли те приемы этого обследования, которые были выработаны такими историками, как Каро (не говоря уже о Виттихе и Гутмане). Он сделал это лишь после того, как на собственном опыте убедился в недостаточности, а отчасти в неприложимости такой методики к бургундским картуляриям, попытку статистического изучения которых юн проделал в целом ряде докладов (в Институте истории РАНИОН в 20-х «годах), прежде чем перешел к охарактеризованной выше «новой методике, разработанной «им самим. Таким образом, этот переход Н. П. Грацианского к новой «методике обработки грамот был в значительной мере обусловлен свойствами самих «бургундских картуляриев как исторического источника.

Район, избранный Н. П. Грацианским для исследования, составляет те части Бургундии 23, которые отличаются обилием весьма содержательных исторических памятников: это герцогство Лионское и «Вьеннское (т. е. так называемая галло-римская Бургундия), а также территория позднейшего герцогства Бургундского (так называемая франкская Бургундия); обе эти области входили в состав нового (сравнительно с варварским королевством) бургундского государства, основанного в конце IX века, и притом в тех его территориальных рамках, которые были налицо еще в начале X века. Кроме того, Н. П. Грацианский отчасти привлек материал памятников северо-западной территории так называемой Юран-

____

23. Под названием «Бургундия» в течение средних веков (со времен основания варварского бургундского королевства в V веке) фигурировали весьма различные территории Юго-Восточной Франции; поэтому необходимо точное указание, о какой именно Бургундии идет речь.

[24]

ской Бургундии (в пределах западной части позднейшего графства Бургундского). «Определяя границы избранной им территории также и по признаку тех или иных речных бассейнов, Н. П. Грацианский указывает, что он исследовал «области по среднему течению Роны я по течению Соны, а также области, прилегающие к верхнему течению Луары и Сены, т. е. центральную и северную (больше северо-западную) части той территории, которая занята была в V веке бургундами» 24. Указанные области Бургундии «особенно богато представлены грамотами», и притом такими, которые «дошли до нас в огромном большинстве случаев не «в сокращенном виде, а полностью, в подлинниках или в хороших копиях» 25. Н. П. Грацианский исследовал шеститомное собрание грамот Клюнийского монастыря (содержащее свыше пяти тысяч грамот) и, кроме того, еще пятнадцать картуляриев различных бургундских монастырей (в общей сложности он изучил для написания своей книги около двадцати пяти тысяч грамот, отличающихся при этом полнотою текстов и богатством реального содержания). Этот обильный картулярный материал Н. П. Грацианский дополнил данными хроник и житий, которые иногда дают «чрезвычайно яркие штрихи для характеристики социального быта рассматриваемой эпохи» 26. Можно с полным основанием утверждать, что в советской медиевистике нет другой работы по аграрной истории какой-либо из континентальных стран Западной Европы за указанный период (X — XII века), которая была бы построена на столь обширном и разнообразном материале источников (мы не говорим, конечно, об известных работах Е. А. Косминского по истории Англии XIII века).

Всякий исследователь, которому приходилось внимательно изучать хотя бы один картулярий, хорошо знает по собственному опыту, сколько труда требуется для того, чтобы «при помощи определенных приемов обследования грамот добиться от них ответа на поставленные «вопросы. Отсюда ясно, какой значительный вклад в нашу медиевистику внесла работа, построенная на тщательном

____

24. Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, стр. I7.

25. Там же.

26. Там же, стр. 19.

[25]

и весьма конкретном исследовании пятнадцати картуляриев и огромного собрания Клюнийских грамот.

Книга Н. П. Грацианского распадается по своему содержанию на две части: в первой автор дает картину распределения земельной собственности в Бургундии и анализ структуры бургундской деревни, в частности системы полей (главы I—III); во второй части он стремится заглянуть во внутреннюю жизнь поместья и деревни и установить характер взаимоотношения крестьянского и барского хозяйства — сначала в X и первой половине XI века, а затем в конце XI и в XII веке, т. е. в сеньориальный период (главы IV—V).

К одной из главных проблем первой части своей работы — к проблеме установления крестьянского или «помещичьего характера владений контрагентов разных поземельных сделок (дарителей, продавцов и .покупателей, а также участников обмена) в бургундской деревне — Н. П. Грацианский подходит путем предварительного анализа расположения различных типов земельной собственности в одной или нескольких виллах. Подчеркивая разбросанность земельной собственности в Бургундии X—XI веков и указав, что термин «villa» иногда обозначает здесь деревню, а иногда поместье или лишь часть поместья и его владений на территории деревни («villa in villa», стр. 36—39), Н. П. Грацианский анализирует «различные случаи расположения земельной собственности в одной, двух, трех или нескольких виллах в 'пределах одного округа, а также в нескольких виллах в пределах разных округов, конечно, с учетом состава этой земельной собственности (стр. 49—52). В результате рассмотрения состава земельной собственности во всех перечисленных случаях Н. П. Грацианский, дополняя этот анализ разбором социальной структуры населения отдельных деревень (например, villa Varengus и villa Rufiacus), приходит к тому выводу, что в одной типичной бургундской деревне (в villa Varengus) -в X—XI вв. были распространены следующие (Группы земельных собственников (если оставить в стороне одного крупного помещика): 1) разоряющиеся мелкие крестьяне («малосостоятельные» и одолеваемые нуждою собственники-крестьяне, «продающие свои земли малыми порциями за ничтожные суммы»); 2) средние крестьяне; 3) состоятельные

[26]

крестьяне; 4) очень мелкие, «незначительные» помещики— mediocres (представители третьей и четвертой группы «прикупают у своих односельчан земли малыми порциями и за малые суммы»); 5) средние и отчасти мелкие помещики, имеющие собственных, посаженных на землю, зависимых держателей. Кроме этих групп, в villa Varengus остаются еще 22 семьи мелких, но не однородных по своему имущественному положению собственников, не поддающихся отнесению к крестьянам или помещикам. Анализ социального состава собственников на примере villa Varengus приводит Н. .П. Грацианского к выводу о большой распространенности мелкой земельной собственности (стр. 75—77): число мелких собственников крестьянского типа .в этой деревне примерно равняется количеству собственников с неопределенной социально-экономической квалификацией и в несколько раз превосходит число средних и мелких помещиков 27. При этом Н. П. Грацианский подчеркивает чрезвычайное разнообразие типов собственности («от частей крупных поместий до микроскопических крестьянских хозяйств») и типов собственников (от могучего магната до экономически зависимого крестьянина-держателя на свободном оброке — так называемый homo francus). Эту пестроту Н. П. Грацианский связывает с очень сильной мобилизацией земельной собственности — с дроблением и разрушением одних хозяйств, ростом и округлением других (стр. 77).

Следующей важной проблемой первой части работы Н. П. Грацианского является вопрос о системе полей. Н. П. Грацианский отвергает — может быть слишком категорически— использование межевых карт XVIII века в качестве метода решения этой проблемы и стремится выработать иные методы выяснения этого весьма сложного вопроса. Используя данные бургундских картуляриев о положении земельных участков на территории «villa» в ряду прочих, смежных, участков, он намечает основные тины компактного расположения участков, а также типы расположения дворов в вилле. Н. П. Грацианский указывает, что компактною массою в одной меже могут лежать

_____

27. О связи этого вывода с общими взглядами Н. П. Грацианского на аграрную эволюцию Бургундии в X—XII вв. см. ниже, стр. 31.

[27]

земельные участки двух различных культур (например, виноградник и пахотное поле или земля и лес, поле и луг и т. д.), а иногда и земельные участки нескольких культур (например, виноградники, сады и поля). Вместе с тем в грамотах встречаются случаи, когда участки нескольких культур лежат не только в одной меже, но и в одной ограде (аллод вместе с виноградником, пахотной землей и лугом), а наряду с этим и такие случаи, когда компактною массою, в одной меже лежит целая хозяйственная единица с входящими в ее состав разнообразными землями и строениями (например, двор с домом, виноградник и поле). Наконец, компактною массою, в одной меже может лежать целое поместье, представляющее собою хутор на территории виллы.

Наряду с этим в бургундских грамотах X—XI веков встречаются и многочисленные примеры разбросанности земельных участков различных культур на территории той или иной деревни; к тому же сама деревня (villa) подразделяется на несколько более мелких территорий (loci) с особыми названиями (см. стр. 82—83). И вот оказывается, что объект дарения одного и того же лица может состоять из различных участков, разбросанных в разных loci в пределах одной виллы (например, двор с домом, затем—отдельно лежащий в одном из loci той же виллы виноградник, и, кроме того, ряд полей, расположенных отдельно на территории нескольких loci, а также луг на территории особого locus). Подобные случаи встречаются в той же самой villa Varengus Макоиекого округа, в которой были констатированы разные пилы компактного расположения участков: так, один из дворов этой виллы расположен рядом с другими ее дворами, а тянущие к .нему земли разбросаны по разным loci на территории той же виллы (подобные случаи налицо и в других клюнийских и прочих бургундских виллах) (см. стр. 116, 124—127, а также схемы расположения дворов с их границами в двух виллах на стр. 129—130).

Констатирование наличия равных типов расположения земельных участков различных культур (компактного и разбросанного) в бургундской деревне, а также и дворов в их взаимоотношении с земельными участками требует объяснения причин этого явления, тем более что случаи компактного и разбросанного их расположения,

[28]

по-видимому, одинаково многочисленны. Такой причиной можно было бы считать изменения, наступившие в системе открытых полей, которая раньше господствовала, но впоследствии стала частично сменяться компактным расположением участков различных культур под влиянием округления целого ряда владений, проникновения товарно-денежных отношений в бургундскую деревню и т. д. Однако Н. П. Грацианский сомневается в правомерности такого объяснения и полагает (см. стр. 117), что сочетание компактного и разбросанного (расположения участков разных культур в бургундской деревне было исконным явлением и что оно объясняется следующими причинами: 1) значительным распространением виноделия, которое обычно плохо совмещается с системой открытых полей и общинной чересполосицей, между тем как эта последняя могла сохраняться в тех областях Бургундии, где хлебопашество было особенно высоко развито; 2) живучестью галло-римских распорядков, для которых Н. П. Грацианский считает характерным наличие — наряду со строго индивидуальным землевладением и землепользованием — также и общих земель (в виде pascua publicai и ager compiascuus), находившихся в нераздельном пользовании всех сельчан или лишь известной ограниченной их группы (стр. 136). Тот вывод, который делает отсюда Н. П. Грацианский, а именно, что бургундская деревня X—XII веков является деревней романского типа и что в ней нет «ничего такого, чего нельзя было бы вывести из старых римских и галло-римских распорядков» (стр. 136), относится, как указывалось, к числу тех положений, с которыми нельзя согласиться.

Землям общего пользования Н. П. Грацианский посвящает значительную часть третьей главы своей книги (стр. 136—144). В этой «главе он отмечает наличие общественного пользования выпасами, лесами и водами и подчеркивает, что распространенность компактного расположения участков («в том числе лугов и иногда даже и частей леса) еще не означает, что «бургундская деревня не знала общего пользования угодьями» («стр. 136). При этом он констатирует, наряду с наличием лесов, состоящих в исключительном пользовании духовной корпорации или в собственности светских помещиков, также и наличие общего леса (silva communis), очевидно, предо-

[29]

ставленного для пользования всем зависимым от того или иного «вотчинника людям (см. стр. 138—141). Особый параграф гл. III посвящает Н. П. Грацианский рассмотрению неподеленной собственности сонаследников (consortes) не только на луга, леса и «выпасы, но даже на пахотную землю и виноградники. При этом он приходит к выводу, что нередко такой общей земельной собственностью обладали не только родственники (сонаследники), но и просто соседи (vicini, socii), и считает (Возможным наличие в Бургундии своего рода земельных товариществ, совместно «использующих большую плуговую запряжку (стр. 144).

Вместе с тем на территории виллы могли быть расположены также и «более или менее обширные пространства, занятые какой-либо одной определенной культурой и разбитые на мелкие участки, которые принадлежали разным хозяевам» (стр. 131). Однако это явление, как и вообще наличие чересполосицы в Бургундии, Н. П. Грацианский считает результатом распыления единых владений на части (см. там же); он прибавляет при этом, что густая дорожная сеть давала в Бургундии возможность «каждому хозяину свободно проникать на сваи участки даже и при чересполосице, где она существовала» (стр. 135). Истолкование Н. П. Грацианским вопросов, «связанных с проблемой генезиса средневековой общины, в целом не принадлежит к числу наиболее удачных и методологически бесспорных разделов книги.

Большое место занимает в исследовании Н. П. Грацианского выяснение характера манса — вопрос, которым он занимается и в первой и во второй части своей книги (гл. II, § 4—7 и гл. IV, § 5). Отмечая, что манс в бургундских грамотах нередко фигурирует как единица измерения, которая, впрочем, не отличается единообразием даже в пределах одной и той же виллы, Н. П. Грацианский приходит к тому выводу, что «ни о какой правильной и единообразной «надельной системе» в Бургундии X—XII веков, очевидно, говорить не приходится» (стр. 109). Это положение подтверждается данными грамот о дроблении как аллодиальных наделов, так и тяглых мансов в результате наследования, дарения, купли-продажи, обмена, залога и др. «Отдельные частицы, входящие в состав того или иного комплекса земель, объединенного

[30]

одним общим хозяйственным центром (curtilus, mansus.— А. Н.), отрываются от этого комплекса и присоединяются к другому комплексу, вследствие чего величина любой из хозяйственных единиц постоянно варьируется» (стр. 109— 110). Объектами имущественных сделок в бургундских грамотах чаще всего являются земельные участки разного качества (ср. стр. 112). Все эти явления, которые можно констатировать уже с начала X века, указывают на значительные изменения в так называемой маисовой системе. Хотя в некоторых бургундских поместьях еще сохраняется прежнее деление мансов на «mansi ingenuiles» и «mansi serviles», тем не менее в Бургундии уже в X веке повинности обеих категорий мансов (в отличие от времен Каролингов) совершенно одинаковы; к тому же социальное положение держателей еще чаще не соответствует социальной квалификации манса, чем при Каролингах; в большинстве памятников Бургундии X—XII веков деление мансов на указанные две категории вовсе отсутствует (ср. стр. 188).

Установленный Н. П. Грацианским очень важный факт дробления мансов и изменения маисовой системы тесно связан со структурой поместья в Бургундии X — XII веков, а именно с разбросанностью частей крупных поместий по разным деревням: «Крупное поместье, — говорит Н. П. Грацианский, — как бы вкраплено своими частями в общую массу владений иного типа» (стр. 79— 80; ср. стр. 78—79). И хотя Н. П. Грацианский указывает на отсутствие «в повседневной жизни бургундской деревни каких-либо ярко выраженных симптомов только что совершившейся или совершающейся аграрной революции в смысле поглощения мелкой и средней собственности крупною» (стр. 80), тем не менее выясненные им же самим особенности структуры бургундского поместья и изменения маисовой системы как раз обнаруживают результаты такого процесса поглощения мелкой собственности крупным землевладением. Недаром Н. П. Грацианский совершенно справедливо подчеркивает, что особой разбросанностью различных составных частей по территории разных вилл отличались как раз церковные поместья, которые составлялись главным образом из мелких дарений (см. стр. 170). Между тем массовый приток этих дарений, из которых складывались владения

[31]

церковных поместий (еще со времен поздних Меровингов и Каролингов), и составлял одну из важнейших сторон процесса поглощения крупной вотчиной мелкой и средней собственности. Это, конечно, не исключает наличия «постоянных имущественных перегруппировок внутри самих средних и мелких собственников», о котором говорит Н. П. Грацианский (см. стр. 80); правильно отмечает он в другом месте своей книги еще один источник происхождения крупных «поместий — «старинный земельный фонд Каролингов, постепенно попавший частью в руки духовных корпораций, частью «в руки прежних служилых людей каролингской монархии» (см. стр. 171).

Итак, первым периодом интенсивного роста крупного землевладения были — согласно конкретным результатам исследования Н. П. Грацианского — именно VIII и IX века; в X веке его структура в Бургундии подверглась некоторым весьма существенным изменениям. Однако наиболее значительные изменения претерпело бургундское поместье в конце XI века и в XII веке. Их рассмотрению Н. П. Грацианский посвящает последние две главы своей книги (гл. IV—V). Для того чтобы выяснить характер этих изменений, Н. П. Грацианский предварительно исследует хозяйственную и социальную структуру бургундского поместья начиная с X века; он устанавливает разные типы поместий: наряду с поместьем, разбросанным по разным деревенским территориям небольшими частями, он констатирует наличие такого разбросанного поместья, которое в некоторых деревнях очень значительно по своему протяжению «и иногда, даже целиком совпадает с деревней. Кроме того, Н. Л. Грацианский отмечает и другой тип поместья — такого, которое не выходит за пределы одной деревенской территории, иногда занимая незначительную ее часть, а иногда целиком совпадая с нею. Изучая по данным Клюнийской рентали господское хозяйство и разные его отрасли (виноградарство, зерновое хозяйство, животноводство, луговое хозяйство и лесоводство), Н. П. Грацианский приходит к следующему выводу: хотя «поступления с крестьянских держаний перевешивают непосредственные доходы господского хозяйства, тем не менее это последнее играет все же значительную роль и является в Бургундии X—XI веков более интенсивным, чем оно было в Каролингский период. Поэтому бур-

[32]

гундское поместье X—XII веков не может быть отнесено к типу «чистой вотчины» (reine Grundherrschaft), по терминологии Кнаппа, т. е. такого имения, которое извлекает доходы только из взимания денежных и натуральных чиншей зависимых держаний и из «всякого рода сеньориальных поборов при незначительных размерах барского хозяйства (см. стр. 181). Однако, как показывает произведенный Н. П. Грацианским анализ взаимоотношения барского хозяйства и крестьянских держаний в бургундском поместье X—XII веков, оно, не будучи так называемой чистой вотчиной, все же представляло собою типичную вотчину раннего средневековья (в экономическом «понимании этого термина), так как в нем собственное господское хозяйство, несмотря на его значительные размеры, «все же не является главным источником доходов для помещика» (стр. 181; 182—187; 199—206), который ориентировался на отработочную ренту крестьянских хозяйств. Господская земля обрабатывалась в X — XI веках в значительной мере барщинным трудом зависимых держателей тяглых мансов и в меньшей степени — дворовыми и работниками по найму. Подробно разбирая различные виды отработочной и продуктовой ренты (в том числе и распространенность половничества), Н. П. Грацианский особо рассматривает рост денежной ренты и начало частичной коммутации барщины с конца XI века.

В росте коммутации Н. П. Грацианский и усматривает одно из основных изменений в аграрном строе Бургундии в конце XI — начале XII века. Коммутация, тесно связанная с ростом товарно-денежных отношений, особенно резко сказалась в виноградарстве, где барщина почти сплошь заменялась трудом вилланов по найму. Наряду с этим проникновение товарно-денежных отношений в бургундскую деревню вызвало большое имущественное расслоение в среде массы крепостного крестьянства, не говоря уже о наличии разного рода свободных и полу-свободных социальных элементов — держателей на свободном оброке (franchisia), которые были свободными людьми низшего ранга (см. стр. 219), и съемщиков земельных участков в целях насаждения винограда с обязательством возвращения через пять лет «половины разведенного виноградника прежнему владельцу участка (так называемые держатели ad medium plantum) (последний

[33]

вид держания, который был мощным орудием распространения виноделия, был развит в Бургундии еще в X веке). Н. П. Грацианский подчеркивает, что концом XI века можно датировать начало сеньориального периода в истории Бургундии, который характеризуется, наряду с ростом коммутации, в то же время и противоположным явлением, а именно возникновением различных сеньориальных повинностей, стеснявших свободу крестьян. Однако мелкая и средняя аллодиальная собственность (в значительной мере мелкопоместная) продолжала сохраняться и в период усиления сеньориального строя в Бургундии, т. е. в XII—XIII веках.

Мы отнюдь не исчерпали все многообразие и богатство конкретного содержания исследования Н. П. Грацианского. Так, например, очень существенны его наблюдения над различными типами «поместного хозяйства в Бургундии XII века — скотоводческого, связанного с усиленными лесными расчистками (хозяйство цистерцианских и премонстрантских монастырей) (см. стр. 146—162, 213) и виноградарского (хозяйство Клюнийского монастыря), «связанного со старинными земледельческими традициями» (стр. 213); столь же важны приводимые Н. П. Грацианским данные о залогах недвижимости и об ипотеке в X—XI вв. (стр. 66—68), о проникновении ростовщиков в бургундскую деревню (стр. 69—71) и др. Однако в нашу задачу не входит подробное реферирование этого исследования; наша цель иная: показать на примере наиболее существенных проблем из аграрной истории Бургундии X—XII веков, как много ценных конкретных наблюдений сделал Н. П. Грацианский на материале бургундских грамот и какие новые приемы их обработки внес он в нашу медиевистику. И хотя некоторые общие положения Н. П. Грацианского (особенно его трактовка аграрного переворота VIII—IX веков применительно к Бургундии, а также и роли галло-римских традиций в аграрной истории Бургундии и др.) и являются спорными (а частично даже несостоятельными), как это было уже отмечено выше, тем не менее исследовательская ценность его работы очень велика; она двигает науку вперед, а конкретная методика обработки материала грамот очень полезна каждому исследователю аналогичных памятников любой другой страны средневековой Западной Европы.

[34]

IV

Исследовательские статьи Н. П. Грацианского, печатаемые в настоящем сборнике, можно по тематическому признаку сгруппировать следующим образом:

1) работы по истории древних германцев и по аграрному строю Римской империи;

2) исследования различных варварских Правд;

3) статьи по аграрной истории раннего средневековья, а также по истории Франции и Германии вплоть до XIII века (во многих из этих статей автор затрагивает и источниковедческие проблемы, а некоторые из них прямо посвящены источниковедению). Мы кратко остановимся на выяснении научного значения важнейших статей каждой группы.

В статье: «Система полей у римлян по трактатам землемеров» (1940) Н. П. Грацианский выясняет особенности разных способов римской системы межевания полей (так называемые центуриации, стригации и окамнации) в Италии и в провинциях и убедительно показывает резкое отличие этой системы от германской системы открытых полей со свойственной ей общинной чересполосицей... «Система полей (у римлян)..., — говорит Н. П. Грацианский,— характеризуется, во-первых, компактным расположением входящих в одно владение культурных земель, со свободным доступом на данное владение со стороны общественной или проселочной дороги; во-вторых, наличием своеобразного общего пользования угодьями, главным образом в виде «ager compascuus». Н. П. Грацианский подчеркивает, что эти общие угодья — не германская альменда, и тем самым опровергает тезис Дошла о «тождественности нераздельного пользования угодьями в древнегерманской марке с отношениями, вытекающими из права пользования ager compascuus» 28. Большое научное значение этой статьи Н. П. Грацианского и заключается в том, что ему удалось на основании тщательного анализа источников отвергнуть необоснованную попытку Допша «объяснить античными влияниями даже такие чисто германские отношения, какие вскрыва-

____

28. Н. П. Грацианский. Система полей у римлян по трактатам землемеров, стр. 275—276 настоящего сборника. [Грацианский Н.П. Из социально-экономической истории западноевропейского средневековья. Сборник статей. Отв. ред. А.И. Неусыхин, М., 1960]

[35]

ются титулом Салической правды de migranlibus [о переселенцах] и известным эдиктом Хильперика, отменяющим право наследования соседей» 29. Опровержение этой концепции Допша особенно важно потому, что Допш пытался путем «произвольного... сближения разнородных явлений греко-римского и древнегерманского обществ» 30 отрицать наличие общинного строя у древних германцев.

Первая из статей Н. П. Грацианского, посвященных исследованию варварских правд, это уже упоминавшееся источниковедческое введение к русскому переводу Салической правды (1913). Статья эта и сейчас является незаменимым введением в сложную проблему, связанную с характером и своеобразием Салической правды как источника. Она сохранила свое значение, несмотря на то, что почти за полстолетие, протекшее после ее опубликования, накопилась громадная литература об этом источнике, вышло несколько новых изданий этого (памятника, а недавно (в 1953—1955 гг.) появилось долго ожидавшееся критическое издание Салической правды, основанное на пересмотре всех важнейших ее рукописей в подлиннике и выполненное К. А. Экхардтом. В чем же причина и секрет живучести соображений Н. П. Грацианского о Салической правде как источнике, высказанных им еще в 1913 г., до появления новых публикаций? B том, что он сумел верным чутьем историка определить, какая из многочисленных и противоречащих друг другу гипотез относительно происхождения и датировки Салической правды является наиболее приемлемой. Н. П. Грацианский отверг как слишком раннюю (V век), так и слишком позднюю датировку Салической правды (VII век) и пришел к выводу, что наиболее правильным является тот взгляд, согласно которому древнейший текст Салической правды был зафиксирован в последние годы правления Хлодвига, т. е. между 507 и 511 годами. И вот оказалось, что в результате многочисленных источниковедческих исследований этого памятника, произведенных уже после выхода в свет статьи Н. П. Грацианского, большинство специалистов по источниковедению варварских Правд пришло к

____

29. Н. П. Грацианский. Система полей у римлян по трактатам землемеров, стр. 276 настоящего сборника.

30. Там же.

[36]

выводу, что именно эта датировка правильна (ее придерживается и Экхардт в своем новом издании Салической правды); она считается сейчас почти общепринятой. Но достоинства этой статьи Н. П. Грацианского не ограничиваются только этим. Важен и самый метод доказательства автора, заключающийся в точном определении срока, до и после которого могла быть издана Салическая правды (terminus ante quern и terminus ad quern), ибо весь ход этой аргументации очень полезен любому историку как образчик источниковедческого исследования. Кроме того, статья содержит и весьма существенные соображения относительно локализации района, откуда исходит первоначальная запись судебных обычаев салических франков, а также и очерк происхождения » истории этого племени. Данная статья Н. П. Грацианского до сих пор остается единственным в нашей научной литературе подробным источниковедческим введением в изучение Салической правды, так как другие вступительные статьи к изданиям этого памятника (небольшое введение Д. Н. Егорова к изданному им латинскому тексту Lex Salica, а также введение В. Ф. Семенова к переизданию перевода Н. П. Грацианского параллельно с латинским текстом) содержат главным образом классификацию различных рукописей Салической правды (которую дает также и Н. П. Грацианский), но не разбирают столь подробно вопрос о локализации и датировке этого источника.

Другая работа Н. П. Грацианского, посвященная Правдам, — «О материальных взысканиях в варварских Правдах» — ставит очень существенный вопрос, до сих пор не разрешенный в зарубежной историографии: о причинах очень больших размеров не только вергельдов, но и всех пеней и штрафов в варварских Правдах, которые достигают такой высоты, что становятся совершенно не соизмеримыми с характером и тяжестью тех проступков, за которые они налагаются. На основании сопоставления различных Правд Н. П. Грацианский — в противоположность принятой в западной медиевистике гипотезе Бруннера о нереальности некоторых высоких пеней и штрафов, служивших якобы лишь средством устрашения правонарушителей,— приходит к следующим выводам. По его мнению, эти пени вначале, во время господства родового строя, уплачивались родом роду, а потом, с разложением

[37]

родового строя, были еще увеличены королевской властью в интересах наиболее состоятельных слоев населения. Если в этом объяснении H. П. Грацианского еще не все до конца ясно и бесспорно, то во всяком случае заслуживает внимания самая попытка (насколько нам известно, первая в исторической литературе) вывести чрезмерную высоту штрафов из хода; исторического развития соответствующих племен от бесклассового общества к классовому.

В статье «К толкованию термина villa в Салической правде» (1946) Н. П. Грацианский анализирует разные значения этого термина в различных главах Салической правды и высказывает ту мысль, что в целом ряде глав этого памятника (в гл. III, § 4—б—о краже быка, обслуживающего стадо трех вилл, а также в гл. XIV, § 6 и XLII, §5—о нападении на чужую виллу) термин «вилла» обозначает небольшое поселение. Путем подробного разбора знаменитой гл. XLV Салической правды «О переселенцах» (De migrantibus) Н. П. Грацианский доказывает, что в этой главе идет речь о целом деревенском коллективе, имеющем право самостоятельно решать вопрос о вселении чужака в пределы деревенской территории. Это—очень важный вывод, подкрепляющий наше представление о вилле в гл. XLV Салической правды как об общине. Может быть, некоторые сопоставления разных текстов, производимые Н. П. Грацианским в этой статье, могут оказаться спорными (например, сопоставление переселенца, который «хочет поселиться в вилле согласно гл. XLV Салической правды, с человеком, вселяющимся в пределы округа по грамоте короля согласно гл. XIV той же Салической правды; сближение порядка migratio по Салической правде, по лангобардскому эдикту Ротари и по новелле бургундского короля Гундобада), но выводы, сделанные автором из анализа разного смысла термина «вилла» в Салической правде, являются прочным достоянием нашей медиевистики.

Работа Н. П. Грацианского «О разделах земель у бургундов и у вестготов» (1942) является первой статьей на эту тему в советской историографии. На основании тщательного изучения данных бургундских и вестготских законов (и дополнительных свидетельств Lex Romana Burgundionum и Lex Romana Visigothorum), а кроме того, «сообщений галло-римских писателей и хронистов Н. П.

[38]

Грацианский реконструирует ход двух основных разделов земель между галло-римлянами и бургундами (в 50-х и 80-х годах V века), а также между галло- и испано-римлянами и вестготами (один — в Аквитании в первой половине V века, а другой — в Испании во второй половине V века). При этом он подчеркивает, что наряду с основными массовыми разделами в течение всей второй половины V века происходили повторные единичные разделы земель, но таким образом, что каждый частный раздел производился по принципу одного из этих общих разделов, и все еще оставались неподеленные земли. По мнению Н. П. Грацианского, бургунды получили в результате первого раздела половину земельных владений галло-римлян, а в силу второго раздела—две трети пахотных земель, половину прочих угодий и одну треть рабов; вестготы, наоборот, получили согласно первому разделу (в Аквитании) две трети земель местных землевладельцев, а в результате второго раздела (в Испании) — половину. Хотя по вопросу о последовательности земельных разделов и о качестве полученных варварами земель в специальной литературе «были высказаны весьма различные мнения (см. об этом в примечаниях к статье), тем не менее статья Н. П. Грацианского представляет большую научную ценность тем, что автор выяснил очень важный вопрос о социальном составе как варварских поселенцев, так и тех местных землевладельцев, которые участвовали в каждом из этих разделов. Попутно Н. П. Грацианский дал интересные толкования целого ряда сложных текстов бургундских и вестготских законов, в том числе и таких, которые дошли до нас в неполном или испорченном виде. Следует также отметить указание Н. П. Грацианского на наличие у бургундов V века кровнородственной общины фараманнов, которая быстро подверглась у них процессу разложения; это указание тем более ценно, что оно связано с анализом расселения бургундов в Юго-Восточной Франции, а именно с выяснением вопроса о притязаниях фараманнов на заимки и лесные расчистки в пределах занятой ими территории римских провинций.

Цикл статей Н. П. Грацианского по аграрной истории раннего средневековья, а также Франции и Германии до XIII века посвящен различным проблемам структуры средневековой вотчины и деревин и, кроме того, изучению

[39]

некоторых сторон средневековой сельскохозяйственной техники. Самая ранняя из работ этого цикла — статья «Крепостное крестьянство на поместьях аббатства св. Термина в начале IX ст.» (1914) дает весьма содержательный разбор данных Сен-Жерменского полиптика о мансовой системе тяглых -крестьянских держаний с подробным перечнем различных повинностей крестьян (разных видов барщины, натуральных и денежных оброков, сеньориальных платежей и баналитетов) и представляет прежде всего очень хороший краткий справочник по Сен-Жерменскому политику. Однако ее научное значение, конечно, не ограничивается этим. Очень существенно, что Н. П. Грацианский подчеркнул факт зависимости характера и размеров повинностей крестьян главным образом от категории мансов (mansi ingenulies, lidiless, serviles) и показал смешение разных категорий держателей (колонов, литов и сервов), которые часто испомещались на не соответствующие их социальному положению категории мансов. Вместе с тем он доказал, что, вопреки мнению Фюстель де Куланжа и А. Сэ, различие в размерах мансов не зависит в этом полиптике от разного качества почвы, и опроверг ошибочный взгляд М. М. Ковалевского (высказанный им в работе «Экономический рост Европы»), будто бы размеры мансов различны лишь в разных поместьях, но в каждом из них одинаковы. Н. П. Грацианский справедливо указал, что величина мансов по всему полиптику колеблется очень сильно — от 2 до 60 бунуариев, — и с особым вниманием отнесся к наличию равного рода держаний — более мелких и прямо не входящих в маисовую систему (hospilia, partes, unciae, quarlae, dextra и др.). Он поставил также существенный вопрос о происхождении разных категорий мансов и о материальном благосостоянии их держателей. В этой связи он отметил весьма любопытный факт, что иногда некоторые держатели не живут на своих маисах, а имеют еще какие-то другие, дополнительные участки, между тем как их повинности взимаются именно с мансов. Таким образом, данная статья содержит не только необходимые справочные данные по полиптику, но и хорошо ориентирует читателя в тех основных проблемах, которые стоят перед каждым исследователем, приступающим к изучению церковного поместья эпохи Каролингов. Следует, однако, отме-

[40]

тить, что в этой ранней работе Н. П. Грацианского имеются и такие выводы, от которых он сам в дальнейшем отошел. Особенно это касается разделов, в которых содержится попытка определить истоки хозяйственной системы, характеризуемой памятником, а также намечаются пути ее дальнейшего развития.

Истории королевского землевладения того же периода посвящена другая статья Н. П. Грацианского «К критике Capitulare de villis». Эта статья по непосредственному поводу, вызвавшему ее к жив ни, носит (источниковедческий характер, «но ее основные выводы тесно связаны с общими взглядами автора на структуру королевского землевладения начала IX века. Статья представляет собою критический разбор источниковедческого экскурса Допша, посвященного этому основному (и почти единственному) памятнику по истории королевских вотчин начала IX века 31. В этом экскурсе Допш пытался доказать, будто хозяйственная инструкция об управлении частными королевскими вотчинами, известная под названием Capitulare de villis (Капитулярий о поместьях) и дошедшая до нас в единственной копии, была составлена не по приказанию Карла Великого в начале IX века (как думали все предшествующие исследователи этого памятника), а его сыном Людовиком в то время, когда он был еще молодым правителем Аквитании, т. е. в 794—795 годы. Таким образом, Допш стремился сузить историческое значение этого памятника: из источника, дающего представление о частном королевском землевладении в Каролингской империи в целом, он превращался в руках Допша в локальную хозяйственную инструкцию, имеющую лишь «весьма ограниченное, местное и преходящее значение.

В своей статье Н. П. Грацианский шаг за шагом проследил всю аргументацию Допша (терминологическую, филологическую, историко-хозяйственную и даже историко-ботаническую) и выдвинул против каждого аргумента Допша весьма веские контраргументы; при этом он привлек целый ряд не только параллельных данному капитулярию источников (например, образцы описей земель церковных и королевских), но и такие памятники, как

____

31. См. A. Dорsсh. Die Wirtschaftsentwicklung der Karolingerzeit, Bd. I. Weimar, 1912 (2. Aufl., 1921—1922) («Die Quellen»).

[41]

соборные акты, описание монастырского сада Сен-Галленского аббатства в Северной Швейцарии и нарративные источники. Под ударами критического анализа Н. П. Грацианского распалось не только одно или несколько звеньев той цепи маловероятных предположений, из которых состояло построение Допша, но действительно «целиком рухнуло все его построение» (см. стр. 162 настоящего издания). Эта критическая статья Н. П. Грацианского — образчик источниковедческого исследования вообще, а его результаты восстановили прежнее «мнение o«Capitulare de villis как о важнейшем источнике для изучения королевского землевладения. Очень важно отметить, что Н. П. Грацианский выступил с этой статьей в то время (1919 г.), когда большинство зарубежных историков — даже из числа тех, которые не соглашались с общей концепцией хозяйственного развития раннего средневековья, предложенной Допшем,— не оспаривали его критику Capitulare de villis как источника 32. Между тем дальнейшие исследования Марка Блока и Эльснера (1929) подтвердили справедливость всех сомнений в правоте Допша, высказанных Н. П. Грацианским. Тем самым он выступил в этой статье как смелый новатор в науке 33.

Третья статья Н. П. Грацианского по аграрной истории эпохи Каролингов тоже носит, на первый взгляд, чисто источниковедческий характер, но на самом деле она, так же как и предыдущая статья, затрагивает важнейшие вопросы аграрного развития раннего средневековья по существу. В этой работе — «Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша» (1926) —автор исходит из критики того понимания дарственных грамот как источника, которое выдвинул Допш, и дает другое толкование значения этого типа источников, тесно связанное с его собственной трактовкой процесса закрепо-

_____

32. Даже такие сторонники вотчинной теории, как Зандер (P. Sander), приняли его толкование Capitulare de villis; к нему присоединился и французский историк Альфан (L. Halphen), а также П. Г. Виноградов; только два филолога — L. Jud и L. Spitzer — отвергли чисто филологические аргументы Допша в пользу южнофранцузского происхождения Capitulare de villis, исходившие из особенностей латинского языка этого памятника.

33. Это отметил и В. П. Бузескул в своей книге «Всеобщая история и ее представители в России», т. II, 1930.

[42]

щения свободного крестьянства в VIII - IX веков Н. П. Грацианский подвергает очень убедительной критике тот взгляд Допша, согласно которому земельные дарения и связанные с ними прекарии были выгодны не столько церкви, сколько самим дарителям и прекаристам, так как они «прикрывали собою контракт о пожизненной ренте»: по Допшу, «церковь получала капитал (земельный участок) и награждала за это дарителя рентой (пользование прекарием)»  34. Поэтому церковь, по мнению Допша, играла роль современных банков и страховых обществ, а практика дарений означала отчуждение и потерю части церковных земель и вела, таким образом, к расстройству хозяйственной жизни церковного землевладения 35. Н. П. Грацианский, привлекая большой материал картуляриев (Сен-Галленского, Лоршского и др.), а также постановлений церковных соборов, опровергает аргументацию Допша и показывает, что независимо от срока прекарного держания (пожизненного или наследственного) и от его условий самый акт дарения всегда означал утерю дарителем полной собственности на передаваемый им участок и что в конце концов все прекарии так или иначе возвращались к церкви и тем самым увеличивали, а отнюдь не уменьшали размеры ее земельных владений. Не ограничиваясь доказательством этого совершенно правильного положения, Н. П. Грацианский подчеркивает, кроме того, что прекарии играли огромную роль в церковном хозяйстве как потому, что с них шел чинш (который повышался при переходе прекария по наследству), так и потому, что прекаристы прямо участвовали в барщинных работах (пусть небольшого размера) 36, и, наконец, в качестве могучего орудия колонизации пустошей руками прекаристов (особенно при так называемом precaria remuneratoria). Тем самым Н. П. Грацианский вполне убедительно доказал, что дарения и прекарии — вопреки мнению Допша — приводили к массовому «втягиванию в зависимость от крупного церковного землевладения широких слоев свободных аллодистов крестьянского типа, о чем ярко свидетельствуют и постоянные

____

34. Н. П. Грацианский. Tradiliones Каролингской эпохи в освещении Допша, стр. 174 настоящего сборника.

35. См. там же.

36. См. там же, стр. 185.

[43]

жалобы на лишение наследства (exhereditatio) детей этих аллодистов, — жалобы, встречающиеся как в соборных актах, так и в капитуляриях.

Любопытно, что Н. П. Грацианский пользовался теми же источниками, что и Допш, и что тем не менее в результате его исследования от построения Допша осталась лишь мысль о необходимости критики дарственных грамот как исторического источника; но характер и направление этой критики оказались совершенно противоположными тем, которые предлагал Допш, и на основании этой новой критики картуляриев Н. П. Грацианский пришел к прямо противоположным выводам. Эта небольшая по размерам, но чрезвычайно насыщенная содержанием статья Н. П. Грацианского сыграла большую роль в советской историографии и проложила пути дальнейшим исследованиям этого вопроса советскими историками 37.

Две статьи Н. П. Грацианского, касающиеся аграрной истории более позднего периода, тесно примыкают к его книге «Бургундская деревня в X—XII столетиях». Одна ш них — «Распределение земельной собственности в Бургундии в X — XI столетиях» (1929)—«представляет собою краткое изложение части первой главы этой книги, подробно разобранной «выше, а потому не нуждается здесь в особом рассмотрении (она будет полезна читателю настоящего сборника как введение в содержание самой книги). Другая статья — «Из истории сельскохозяйственной техники во Франции в феодальный период» (1934) — является очень ценным специальным исследованием на особую тему, до сих пор мало изученную в нашей медиевистике. Основываясь «главным образом на данных картуляриев, ренталей, а также отчасти юридических и нарративных источников по истории Юго-Восточной

____

37. Ср. статьи Л. Т. Мильской и А. И. Данилова на аналогичные темы в сб. «Средние века», вып. VII, VIII и IX, а также монографию Л. Т. Мильской «Светская вотчина и ее роль в закрепощении крестьянства в Южной и Юго-Западной Германии в VIII—XI вв.» (М., 1957) и статью Е. Д. Романовой «Прекарий на землях Сен-Галленского аббатства в VIII—IX вв.» (сб. «Средние века», вып. XV, 1959).

Характерно, что название данной статьи Н. П. Грацианского включено в повторное издание известного немецкого библиографического справочника «Quellenkunde zur deutschen Geschichte», hrsg. von Dahimann—Waitz, 1931.

[44]

Франции XI—XII веков, Н. П. Грацианский привлекает в качестве параллелей, с одной стороны, свидетельства германских картуляриев и урбариев того же периода, а с другой стороны, данные более ранних французских полиптиков и отчасти варварских Правд. На основании столь обширного материала он дает весьма конкретную характеристику техники хлебопашества, виноделия, садово-огородной культуры и животноводства, а также луговодства и лесоводства за указанный период. При этом он везде отмечает применительно к Юго-Восточной Франции как наличие элементов римской традиции, так и то новое, что внесли в сельскохозяйственную технику поселения варваров на римской территории. Так, Н. П. Грацианский указывает на наличие тяжелого колесного плуга (в две, а иногда и в четыре пары волов), который производил глубокую вспашку земли и употреблялся при обработке почвы, давно освоенной под земледельческую культуру, так как он имел широкий железный лемех, а вместе с тем отмечает и использование легкого плуга, который применялся либо для возделывания каменистых почв, либо для обработки очень легких почв. При этом он высказывает предположение, что тяжелый колесный плуг с многоволовой запряжкой и с широким железным лемехом (который, по свидетельству Плиния, употреблялся еще в римской провинции Реции) был сельскохозяйственным орудием кельтского или германского происхождения, между тем как легкий плуг напоминает древнеримский. В результате анализа грамот Н. П. Грацианский приходит к тому выводу, что в общем тяжелый плуг применялся гораздо чаще, чем легкий. Вместе с тем он отмечает любопытный факт в эволюции техники хлебопашества, а именно появление в Юго-Восточной Франции в XI веке тройной вспашки земли под озимый посев (вместо прежней двойной вспашки) при сохранении ординарной вспашки под яровое; такая практика, по мнению Н. П. Грацианского, способствовала повышению урожайности.

Наряду с этими выводами самым существенным результатом данного исследования Н. П. Грацианского нужно считать установление им связи между той или иной системой сельскохозяйственной техники и социальными взаимоотношениями в феодальной деревне данного периода (т. е. между развитием производительных сил и

[45]

изменением производственных отношений). Н. П. Грацианский констатирует, что шедший параллельно интенсификации сельского хозяйства экстенсивный его рост встречал главное препятствие в недостатке рабочего скота (необходимого для пахоты тяжелым плугом) как на домене, так и «в хозяйствах крестьян-держателей. Этот недостаток рабочего скота в свою очередь содействовал углублению имущественного расслоения в среде крестьянства: многие крестьяне не в состоянии были ни выполнять барщину с тяжелой плуговой запряжкой, ни обрабатывать достаточно интенсивно свои собственные земельные участки. Отсюда — такие явления, как переход к использованию более мелкого, нежели волы, скота (лошади, коровы, осла или козла), ссуды рабочего скота более состоятельными крестьянами малоимущим и т. д. И все-таки, несмотря на эти попытки найти выход из создавшегося положения, образовался такой слой зависимых крестьян, у которых -совсем не было никакого рабочего скота и которые вынуждены были обрабатывать свои участки заступом вручную; некоторые из таких крестьян вовсе прекращали собственное хозяйство и нанимались к другим в качестве батраков. Однако и само господское хозяйство испытывало затруднения «ввиду недостатка рабочего скота, и в качестве одного из выходов оно практиковало привлечение к пахоте на барской земле за особую плату не только собственных, но и соседних -вилланов (в данном случае это были как раз зажиточные крестьяне, имевшие собственный рабочий скот). Данные Клюнийской рентали указывают на наличие такого «наемного» труда крестьян также и в виноградарстве и при сенокошении. Другим выходом для монастырского господского хозяйства из указанного затруднения было «расширение площади лугов, которое могло обеспечить «прогресс животноводству; такое расширение производилось главным образом путем выжигания лесов, так ка-к корчевка леса, связанная -с большими трудностями, практиковалась значительно реже (выжигание лесов засвидетельствовано данными по истории премонстрантских и цистерцианских монастырей, а также и бургундскими источниками). В целом данная статья Н.П. Грацианского содержит богатый материал по вопросу о прогрессе сельскохозяйственной техники в XI—XII веков (главным образом во

[46]

Франции, но отчасти и в Германии) в тесной связи со значительными сдвигами в социальной структуре феодальной деревни.

В настоящем сборнике публикуется впервые, кроме ранее напечатанных статей Н. П. Грацианского, также него работа о хозяйственной и социальной структуре деревни Рейнской области и некоторых районов Лотарингии по данным описей аббатства св. Максимина Трирского.

Эта статья дает подробную характеристику многих важных сторон «деревенского быта» Сен-Максиминского монастыря. Автор описывает различные виды земельных держаний, раскрывает содержание многочисленных крестьянских повинностей, конкретно показывает систему кормления барщинников, рассматривая последнюю как показатель растущей невыгодности- барщинного труда. Специальные разделы посвящены имущественной и социальной дифференциации крестьянства, поместному министериалитету, сеньориальным правам (вотчинника, а также истории возникновения самого текста памятника.

Говоря о соотношении форм ренты на землях Сен-Максиминского аббатства, Н. П. Грацианский хотя и не дает развернутого анализа этого вопроса, но делает важное наблюдение: рост рынка в XII—XIII веках не всегда вел к вытеснению продуктовой ренты денежной. Несмотря на отдельные спорные положения, эта статья имеет большую научную ценность.

В совокупности все статьи Н. П. Грацианского, включенные в настоящий сборник, .вводят читателя, интересующегося средневековой историей, в курс научной постановки хотя и различных, но тесно связанных друг с другом и притом важнейших проблем медиевистики. Каждая из этих статей внесла .в свое «время значительный вклад в науку, и большинство из них сохраняет не только свою научную ценность, но и свежесть и новизну мысли, несмотря на то, что после их опубликования появилось немало работ на соответствующие темы и в нашей, и в зарубежной литературе. Эта длительность научного значения исследовательских статей Н. П. Грацианского проистекает—помимо большой эрудиции автора и остроты его зрения как историка — из одной основной черты научного облика их автора, из его стремления строить в своей исследовательской практике лишь такие цепи умо-

[47]

заключений, которые создавались бы из хорошо доказанных положений. Эти статьи не только содержат богатый фактический материал и приводят к существенным выводам, но отличаются такой виртуозностью техники изучения исторических источников, что пишущий эти строки имел в свое время все основания сравнить их с художественно-историческими миниатюрами 38.

Сборник статей Н. П. Грацианского подготовлен сектором истории средних веков Института истории АН СССР.

(Вводная статья написана А. И. Неусыхиным (разделы I, III, IV) и А. И. Даниловым (раздел II).

Статьи снабжены примечаниями, которые помещены после каждой статьи (ссылки на эти примечания обозначены буквами русского алфавита). Примечания составлены: к статьям «К вопросу об аграрных отношениях древних германцев времени Цезаря» и «Введение к изданию перевода Салической Правды» — А. И. Неусыхиным; к статье «К критике Capitulare de villis» — А. И. Даниловым; к статьям «Система полей у римлян по трактатам землемеров» и «О разделах земель у бургундов и у вестготов» — А. Р. Корсунским; к статьям «К толкованию термина villa в Салической Правде», «Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша», «Из истории сельскохозяйственной техники во Франции в феодальный период» — Л. Т. Мильской; к статьям «О материальных взысканиях в варварских Правдах», «Крепостное крестьянство на поместьях аббатства св. Германа в начале IX столетия (по данным Полиптика аббата Ирминона)» и «Крестьянство на землях аббатства Максимина Трирского во второй половине XIII в.» — Ю. Л. Бессмертным. Им же восстановлены в последней статье (публикуемой но рукописи) большая часть иноязычных цитат и ссылок на источники, так как текст данной статьи сохранился в архиве Н. П. Грацианского не полностью. Библиография научных трудов Н. П. Грацианского составлена А. А. Крушинской. Бригадир сборника Я. В. Ширяева.

_____

38. См. А. И. Неусыхин. Н. П. Грацианский как историк средних веков. — «Вопросы истории», 1946, № 7.

[48]

 [А.И. Неусыхин, А. И. Данилов]

Цитируется по изд.: Грацианский Н.П. Из социально-экономической истории западноевропейского средневековья. Сборник статей. Отв. ред. А.И. Неусыхин, М., 1960, с. 3-48.

Далее читайте:

Историки (биографический справочник).

Сочинения:

Грацианский Н.П. Бургундская деревня в X – XII столетиях. М.-Л., 1935.

Грацианский Н.П. Западная Европа в средние века. Источники социально-экономической истории. М.-Л., 1925.

Грацианский Н.П. Из социально-экономической истории западноевропейского средневековья. Сборник статей. Отв. ред. А.И. Неусыхин, М., 1960.  (посмертное издание с вводной ст. и библ.).

Грацианский Н.П. Парижские ремесленные цехи в XIII – XIV столетиях. Казань, 1911.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС