Белый Андрей (Бугаев Борис)

1880-1934

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Андрей Белый

Хмельницкая Т.Ю.

Поэзия Андрея Белого

1

Имя Андрея Белого прочно связано с русским символизмом. Говорить о Белом только как о лирике или прозаике, мемуаристе или исследователе стиха, авторе программных философских статей или блестящем полемисте было бы крайне односторонне. Белый – прежде всего деятель, организатор, вдохновитель и теоретик символизма, хотя разнообразие его человеческой одаренности не укладывается в рамки литературной школы. Художественная практика Белого неотделима от его теоретических и идейных исканий.

Даже поверхностное знакомство с деятельностью Андрея Белого опровергает традиционные представления о символистах как о писателях, сознательно отмахнувшихся от жизни, ушедших в какие-то условные надмирные высоты и потерявших контакт с реальным историческим временем. На самом деле все было значительно сложнее и противоречивее. Интерес к самым конкретным вопросам современности у Белого несомненен. Он горячо откликался и на последние научные открытия, и на новые философские учения, и на реальные исторические события: революцию 1905 года, ее трагическое поражение, первую мировую войну, октябрьский переворот.

Любопытно, что именно в 1905-1906 годах он печатает множество статей и рецензий на социально-экономические книги. Но к вопросам политическим и социальным Белый подходил не с марксистских позиций. Он пытался разрешить их в туманном, космическом, а подчас и мистическом плане. Это характерная черта русских символистов второго поколения, стремившихся выйти за пределы узколитературных и эстетических задач.

Глубочайшее противоречие, характерное для младших символистов, заключалось в несовпадении и разрыве между очень реаль-

[05]

ным недовольством современной действительностью и абстрактными, откровенно идеалистическими и даже теургическими поисками вы хода из создавшегося неблагополучия. С одной стороны – мечта о переустройстве жизни; с другой - оторванность этой мечты от действительной жизни страны и народа. Символисты взывают к жизнетворчеству, но в их представлении оно мыслится не как преобразование всего уклада и строя России, а как революция духа, совершающаяся в уединенных глубинах философского сознания. Путаная смесь неокантианских теорий познания, эстетических идей Шопенгауэра и Ницше и особенно мистического учения Вл. Соловьева о «мировой душе», о гармонии истины, добра и красоты, облеченных в символ Премудрой Софии - свечной женственности», которая должна спасти и возродить мир, - становится отправной точкой философских и поэтических исканий символистов. Белый, как и Блок, и Вячеслав Иванов, как все самые значительные символисты «второй волны», принадлежал, по собственному его определению, к «детям рубежа». Все они, каждый по-своему, чувствовали приближение больших исторических перемен. Но они предвидели их не в социальном переустройстве мира, а в создании новой духовной культуры, призванной изменить самую природу отношений между людьми. Они считали себя активными участниками в создании этой новой культуры, очень широкой, включающей, кроме литературы, и все другие искусства, и науку, и философию, и религиозные искания.

Трудно представить себе фигуру более характерную и выразительную, чем Андрей Белый, для разработки теоретических и конкретно-творческих проблем, связанных с этой многогранной культурой. Он был наделен эрудицией, широтой интересов, энциклопедичностью в подходе к разнообразным областям науки, философии, искусства и жизни.

Для Белого в мире не существует единичных явлений. Все взаимосвязано, и эту живую связь он пытается творчески охватить и воспроизвести не в статическом описании, а в диалектике движения и развития. Он ищет первооснов и первопричин любого исследуемого им факта. Он всегда начинает с «сотворения мира». Эту грандиозность охвата, богатство огромного попутно привлекаемого материала, обилие ассоциаций и сопоставлений мы найдем во всех трудах Белого: будь ли то книга о кризисе культуры, сознания и жизни, или поэма о звуке – «Глоссалолия», или исследование русского четырехстопного ямба, или филологическое объяснение слова «Россия», или ранние статьи о формах искусства. Во всех работах Белого поражает сочетание блестящей импровизации, смелого полета

[06]

воображения, щедрости крайне произвольных н парадоксальных, но виртуозно аргументированных домыслов – с несколько тяжеловесным, наукообразным аппаратом. Белый обильно снабжает свои труды алгебраическими формулами, чертежами, диаграммами, анатомическими таблицами. В этом сосуществовании поэтической свободы мыслей н образов с наукоподобной фундаментальностью тоже сказывается стремление к единству науки и искусства, философии и пророческого откровения. Соединяя, казалось бы, несоединимое, Белый утверждает многогранный творческий процесс, в котором для него заключается созидание и обновление самой жизни.

«Искусство есть начало плавления жизни», – пишет Белый в статье «Театр и современная драма» (1907). – «...Искусство окрыляется там, где призыв к творчеству есть вместе с тем призыв к творчеству жизни» 1. «Художник должен стать собственной формой: его природное «Я» должно слиться с творчеством; его жизнь - должна стать художественной. Он сам "слово, ставшее плотью"» 2.

Таким «художником жизни» был Андрей Белый. Все, кто видел и слышал его, – Марина Цветаева, Вадим Андреев, Илья Эренбург, В. Пяст, А. Гладков, жена Белого К. Н. Бугаева, его ученица Н. И. Гагенторн – в своих воспоминаниях, устных н письменных, на редкость единодушно н похоже передают ошеломляющее впечатление от встреч с ним, от необыкновенной выразительности и заразительности его речи. Это не просто ораторский дар, это стихия. Белый влетал в комнату и ослеплял, как шаровая молния. Каждое слово Белого, каждое его высказывание было прежде всего зрелищем, действом.  Белый не говорил – он танцевал свои и чужие стихи. Вадим Андреев рассказывает, как в Берлине в 1921 году Белый танцевал «Скифы» Блока. Марина Цветаева в своем очерке о Белом «Пленный дух» передает, как он в блестящей импровизации на лету разнес «ничевоков» – не только словом – голосом, жестом, ритмом: «...Это не просто вдохновение словесное, это – танец... То с перил, то с кафедры, то с зеленой ладони вместе с ним улетавшей лужайки, всегда обступленный, всегда свободный... в вечном сопроводительном танце сюртучных фалд... старинный, изящный, изысканный, птичий – смесь магистра с фокусником, в двойном, тройном, четверном танце: смыслов, слов, сюртучных ласточкиных фалд, ног, – о, не ног! Всего тела, всей второй души, еще – души своего тела, с отдельной жизнью своей дирижерской спины... » 3

___

1. А. Белый, Арабески. Кинга статей, М., 191 1, с. 20.

2. А. Белый, Луг зеленый. Книга статей, 1910, с. 28.

3. М. Цветаева, Пленный дух. В кн.: «Проза», Нью-Йорк, 1953, с. 308.

[07]

То, что Белый танцевал свои стихи и выступления, свидетельствует не столько о неукротимости его темперамента и нервном подъеме, сколько о постоянных поисках синкретической формы выражения, в которой слово, интонация, ритм и жест образуют нераздельное единство.

Ведь и в писаниях своих Белый никогда не ограничивался словом как немым начертанием мыслей. Он выпевал, выборматывал и даже «вытопатывал», по собственным многочисленным признаниям, не только строки стихов, но фразы своей ритмической прозы. «Мне, говоря попросту, пелось: я ходил заряженный художественно... и проза и стихи одинаково выпевались мною... » 1

Интонация и ритм - не единственный источник словесной выразительности для Белого. Он черпает и из других искусств. Он создает себе красочную палитру из коктебельских камушков и альбомов засохших осенних листьев. К. Н. Бугаева в своих воспоминаниях свидетельствует, что эти коллекции камушков и листьев Белый клал перед собой во время работы над романом «Москва» и, глядя на эту своеобразную палитру, описывал интерьеры, пейзажи, оттенки и цвета женских платьев. В сборнике «Как мы пишем» Белый тоже об этом упоминает, называя коллекцию камушков «красочными транскрипциями».

И в большом, и в малом - всюду поиски создания единого стиля из всех многообразных форм природы, жизни и человеческого творчества.

В этих поисках Белого сказалась характерная тенденция символизма выйти за пределы какого-либо замкнутого вида искусства, переплавить одну область искусства в другую - соседнюю. Так Скрябин создает «световые симфонии», Чурлёнис в своих картинах передает текучесть и движение музыки, струистость и звучность света. И в своих теоретических статьях о формах и границах искусства, и в своей художественной практике Белый старался обогатить литературу всеми выразительными средствами других искусств.

И хотя Белый создал много работ, скрупулезно анализирующих форму, - «Опыт характеристики русского четырехстопного ямба», «Ритм как диалектика», «Магия слова», хотя именно Белый один из непосредственных предшественников будущих формалистов, он никогда не ограничивался исследованием формы изолированно от замысла и всегда искал в этих новых формах философских обобщений, творческого раскрытия сущности явления.

____

1. «Как мы пишем». Сборник, Изд. писателей в Ленинграде, 1930, с. 14, 16.

[08]

Вся деятельность Белого – излучение ищущей мысли. Недаром в 1919 году Белый мечтал об открытии целой «Академии исканий», которая должна была стать центром духовной жизни страны. Правда, реализовалась эта мечта куда более скромно: организовали Вольную философскую ассоциацию - так называемую Вольфилу – средоточие идеалистических и отчасти религиозных концепций и теорий. Замысел Белого был гораздо более широк и космичен.

Белый в своих бурных творческих исканиях часто менял философские увлечения, переходил от идеалистических теорий Ницше к Шопенгауэра к Вл. Соловьеву, потом к неокантианским теориям. Риккерта и Когена, потом разочаровался и развенчал их, неожиданно для самого себя в заграничном путешествии 1910 года попал под гипноз мистических антропософских идей Рудольфа Штейнера.

В прокрустово ложе этих произвольных теорий не укладывались реальные сложности мира исторических катаклизмов. Этот мир Белый воплощал и в романах («Петербург»), и в трилогии («Москва»), и в книге философских раздумий «На перевале», и в насыщенных путевых очерках «Офейра», «Ветер с Кавказа», и в капитальных мемуарах, охватывающих напряженную жизнь эпохи, – «На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций».

В. Пяст справедливо окрестил Белого «чародеем трудоспособности». Мощным и щедрым потоком изливалась его творческая мысль, часто спорная и запутанная в хаосе противоречивых впечатлений, но вместе с тем стремящаяся к кристаллизации, к утверждению каких-то основных закономерностей бытия. Но в непрерывной и быстрой смене своих исканий и работ Белый всегда был одержим миссией творческого переустройства мира, которое он мыслил как создание единой духовной культуры.

В позднем письме к Тициану Табидзе (1933) он остался верен этому делу культуры так же, как в дни своей юности, когда писал; первые теоретические статьи о символизме. Белый просит Тициана. Табидзе помочь художнику Петрову-Водкину ознакомиться с Кавказом: «Оказав ему посильную помощь, Вы окажете содействие культуре, той культуре, которая над всеми народами, как купол, составляющий один народ, в котором я, Вы, Сарьян и Водкин, как Рембо, Верлен, Ницше и т. д. – братья» 1.

Этому братству единой духовной культуры Белый отдал всю свою творческую жизнь, полную исканий, опытов, находок, чудовищных заблуждений и вдохновенных наитий.

_____

1. Архив Т. Табидзе (Литературный музей, Тбилиси).

[09]

Цитируется по изд.: Андрей Белый. Стихотворения и поэмы. [Библиотека поэта]. М.-Л., 1966, с. 5-9.

Вернуться к оглавлению статьи Т.Ю. Хмельницкой "Поэзия Андрея Белого"

Вернуться на главную страницу Андрея Белого

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС