|
|
Руслана ЛЯШЕВА |
|
2009 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Руслана ЛЯШЕВАИ жнец, и певец, и на дуде игрецПисатель Виктор Крамаренко талантливо и свободно воплощает творческие замыслы в разных жанрах литературы — стихи, проза, публицистика; всё подвластно его легкому перу. Невольно вспомнишь пословицу, листая книгу стихов “Костер” (М., 2005), сборник избранных статей “Версии” (М., 2007), сборник литературных рецензий “О друзьях-товарищах” (М., 2007), а также книгу рассказов “Встречи с ангелом” (М., 2004), что автор — и жнец, и певец, и на дуде игрец. Народ знает, как поощрить умельца добрым словом. В самом деле, лучше не придумаешь. А то, что Виктор заслуживает высокой оценки и читательского внимания (и признания!), подтверждает новая книга, свеженькая, еще пахнущая типографской краской: Крамаренко Виктор. У Черного озера. Рассказы, МГО СП РОССИИ, Новый КЛЮЧ. М., 2009. Если сюда добавить изданную в Симферополе (“Таврия”, 1998), книгу избранных стихов, поэм и венка сонетов “Свиданья на краю эпохи”, то набирается целая библиотека Крамаренко. Счастливая пора для человека, вступившего в возраст зрелости, который древние греки называли словом “акмэ”, и весомо заявившего о себе. Его темы актуальны, хотя он не ломится в открытую дверь, как публицист, а подводит читателя к нравственным раздумьям художественными приемами. Например, два рассказа из новой книги — “У Черного озера” и “В ожидании счастья”. Персонажи того и другого сюжета раскрываются через отношение к чуду. Отец Михаил, священник в “захудалом приходе” московской новостройки у Черного озера, внимая исповедям, всякого наслушался. “Были, конечно, были на его недолгом веку служения искореженные души, одурманенные искушением и стяжательством, среди сотен исповедующихся в основном в прелюбодеянии и детоубийстве, корыстолюбии и воровстве, попадались сумасшедшие, но такой наглости еще не было”. Так поначалу воспринял священник сообщение странного мужчины о том, что у жены Нины выросли на спине белоснежные крылья, в точь-в-точь, как у ангела. Что же делать? Попросил совета у отца Михаила муж женщины-ангела. Бред или чудо, засомневался священник и отправился с прихожанином к нему домой, чтобы самому все увидеть и прийти к верному решению. Увидел, “перед его очами предстали два белоснежных крыла”. Они покоились на лопатках женщины и кончиками устремлялись к пояснице. “В какой-то момент отцу Михаилу даже привиделось, что крылья, не касаясь подрясника, легко и непринужденно подхватили его, подхватили как пушинку, как дымок паникадила, подняли к потолку, пронесли по коридору, кухне и вернули обратно в комнату. Это было до того неожиданно, что он только и успел промолвить: “Господи, не надо!”. Испугался? Нет же. Бывший взводный, воевавший в Чечне, смерти не боялся. И здесь был не испуг, а невольно вырвавшееся сомнение. “И крылья, словно ждали этих слов, мгновенно, превратились из белоснежных трепетных созданий в колючие, шершавые, огромные плавники”. Под утро отцу Михаилу приснился “хлев в Вифлееме: там в стороне от плотничьего верстака Иосифа, в белом хитончике мирно спал мальчик Иисус; в отсутствии Марии, отгоняя мух и комаров, над ним кружила ласочка”. Бывший взводный воспринял свой сон, как знак, что его ночные молитвы услышали и благословили. Он поспешил к ожидавшим советам и помощи. Но в квартире уже вовсю раскручивалась коммерческая сделка, оператор с кинокамерой и толстяк-менеджер уговаривали мужа за 1 миллион рублей “продать” им крылатую жену, обещая выплачивать проценты от удачного шоу-бизнеса. Подобно Иисусу Христу, изгнавшему торгашей из храма, священник вышвырнул оператора и менеджера на лестницу. “Нина повернулась к нему и неожиданно взлетела. Для этого было достаточно одного лишь взмаха, одного маленького движения руки. Крылья забились за ее спиной, она поднялась и засияла. — Матушка! — воскликнул отец Михаил и пал на колени”. Сравнение нашей современной жизни с событиями земного пути Иисуса Христа, описанными в Библии, выявляют общие нравственные закономерности Бытия: душа или деньги? Что важнее? Человек колеблется между Богом и Мамоной. Прозаик подталкивает читателя к выводу, что нравственный идеал и душевная чистота (образ крыльев) важнее денег. В рассказе с отрицательным результатом чуда — “В ожидании счастья” — Саня Монахов, сделавший выбор в пользу денег, был наказан смертью. Он случайно стал свидетелем перестрелки мотоциклиста и водителя иномарки и сам из пистолета мертвого мотоциклиста добил водителя, своего богатого соседа, чтобы завладеть кейсом. Он забрался в лесную чащобу, наедине полюбоваться привалившим счастьем — деньгами. Раскрыл кейс и увидел вместо денег икону, но какой-то страшной силы удар подкинул Саню вверх, это был дикий кабан, о котором он забыл. Только через три дня нашли бездыханного Монахова, сняли с дерева и похоронили. Вообще-то сейчас стало модным разворачивать чудодейственные сюжеты на религиозную тему. Вот и популярный сценарист Юрий Арабов издал роман “Чудо” (М., АСТ, 2009), где тоже наказание исходит как бы от иконы. На вечеринке Таня, оставшаяся без партнера, прижала к груди икону Николая Угодника и стала с ней танцевать и... окаменела. Возмездие настигло комсомолку с рабочей окраины и воскресенье 1956 года, никто не мог расколдовать спящую принцессу — ни врач “скорой”, ни настоятель храма, ни журналист, размышляет над романом Андрей Мирошкин в газете Нu-Exlibris от 23 апреля 2009 года; только невинный отрок, мол, своим прикосновением разрушил чары и вывел героиню из глубокого сна. Сходство сюжета рассказа Крамаренко и романа Арабова видно, что называется, невооруженным глазом; нравственная коллизия в том и другом произведении раскрывается в момент кощунственного прикосновения к религиозной святыне — иконе. Что ж, авторов можно понять. Убедительная агитация за мораль: не кощунствуй, мол, не жадничай, не делай зла другому человеку, а иначе будешь наказан “чудесным” образом. А вот прозаик Леонид Бородин иначе понимает чудо, в каком-то из его последних романов благоговение перед тайной жизни выражено иначе. В “мертвой” земле, убеждал Бородин, в корешке дерева вдруг появляется жизнь, и дерево растет-растет; чем, дескать, не чудо? Кстати, и Виктор Крамаренко не ограничивается только религиозным объяснением нравственности, писатель обладает хорошим историческим мышлением, эта особенность таланта присуща далеко не каждому из литературной братии, но Крамаренко повезло, и природа его сим качеством наделила. В стихотворении “Костер” описывает, как к нему, вечерявшему возле костра в степи Таврии (древнее название Крыма), запросто подсел предок — тавр. Из золоченных языков, Душа поэта откликается на зов предка, как бы воспрянувшего из древнего погребального костра, такое единение дает нашему современнику веру и нравственную силу для бытия. Языческий момент не противоречит христианству, а как бы дополняет его природной мощью. Живое воображение и легкая фантазия у Крамаренко делает его современные реальные сюжеты радостными для восприятия читателя, хотя жизнь нынче не проста, и тягот в поисках хлеба насущного предостаточно, но искусство и должно человека окрылять и поддерживать. Эта жизнерадостная и живописная наполненность стихов и рассказов Виктора Крамаренко позволяет причислить его к последователям южной школы Валентина Катаева, Юрия Олеши, Исаака Бабеля, Эдуарда Багрицкого, одесситов. Хотя? Как сказать? Те ведь были романтиками революции. Крамаренко, ни-ни; только Черное море (или хотя бы Черное озеро!), история Причерноморья и славянская древность, и конечно, Иисус Христос, именем которого освящена тайна жизни. Маятник истории, как видим, качнулся в другую сторону. Настоящая литература — это же не мыльная опера, не телесериал, а художественный барометр общественного умонастроения. Действительно, художник — и жнец, и певец, и на дуде игрец; тогда его творения — искусство, а не дешевая попса.
|
