> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > МОЛОКО
 

Дмитрий Крылов

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2008 г.

 

 

XPOHOC

Русское поле

МОЛОКО

РуЖи

БЕЛЬСК
СЛАВЯНСТВО
ПОДЪЕМ
ЖУРНАЛ СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
СИБИРСКИЕ ОГНИ
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
ГЕОСИНХРОНИЯ

Дмитрий Крылов:

«В Америку я уехал советским, а вернулся оттуда – русским»

Дмитрий Крылов (не путать с известным телеведущим!) умеет убеждать. Он говорит негромко, фраза его скорее книжная, чем ораторски-трибунная, но читатели (и слушатели) находятся. Я – из их числа.

- Дмитрий, в этом году Вам в пору отмечать десятилетие творческой деятельности – в 12-м номере «Невы» за 1998 год появился Ваш первый рассказ. Потом были публикации в «Новом мире», «Русском переплете», «МОЛОКЕ», Вы отдали дань литературной критике; среди Ваших персоналий – Михаил Тарковский, Олег Павлов, Владислав Отрошенко, Виктор Пелевин. Но в последнее время Вы явно увлечены политической публицистикой – статьи в «Литгазете», в журнале «РФ сегодня», в «Русском общенациональном журнале», на сайте АПН вызывают (и вполне закономерно) живой интерес читателей. На мой взгляд, Вам удаются все жанры. Но с чем связана такая извилистая творческая траектория?

- Публицистика привлекательна тем, что действует в режиме реального времени. Ее, например, сделал главным наступательным оружием А.И. Солженицын после того, как обосновался в Вермонте. С тех пор читательское внимание еще круче сместилось от художественной литературы в сторону публицистики, особенно электронной. Я знаю многих, ничего, кроме публицистики не читающих. Помимо владения словом и чувством формы, хорошая публицистика создается из способности анализировать, и она же развивает аналитические способности. Такие способности, как мне кажется, большая редкость в русской литературе, в отличие от дара слова. А сейчас они как никогда важны. Мы живем во время пересмотра существовавших доселе культурных форм. Часть из них будет обновлена, другие выдержат переосмысление и останутся неизменным. Когда говорят о культурном вакууме, субъективно воспринятом как астматические явления русской культуры, нехватка языка и смыслов вызвана именно этим процессом смены. Старые формы утратили свою силу, а новые пока не вошли в свои права. Меняется то, что мы коллективно наделяем правом называться "русская культура". До тех пор, пока поток перемен не застыл, я вижу смысл заниматься публицистикой, затем я вернусь к обновленным художественным формам. По крайней мере, так я вижу эти фазы развития, общества и свои, сейчас.

- Вы долго жили в США. Интересовались ли Вы современной американской литературой? Что Вы можете о ней сказать? Являются ли американцы читающей нацией?

- Собственной американской современной литературы нет и не может быть как явления. Литература не выживает в стерилизованном обществе. Большая часть великих американских писателей выходцы с Юга. С умерщвлением просуществовавшей до середины XX века англо-саксонской культуры и ее подменой мультикультурным мусором, южное общество онемело. Индус Видьядхар Найпол, выступая по ПиБиэС (американский аналог "Радио России"), так объяснил свой писательский успех, отмеченный Нобелевской Премией по литературе в 2001-ом году: "чтобы писать, нужны эмоции, нужно что-то глубоко переживать, и я до сих пор глубоко переживаю события" (привожу его слова по памяти). Добавлю к этому, что и для восприятия литературы необходимо эмоциональное напряжение. В современном американском обществе эмоции лежат под запретом. Этого одного достаточно, чтобы сделать невозможным создание и восприятие литературы. Она стала импортируемым товаром, как китайская одежда и мексиканские фрукты. Ирландский поэт Шемус Хини, получивший Нобелевскую в 1995-ом году и живущий в США, еще один тому пример. Он живет университетской жизнью и вдохновляется ирландской историей, как он рассказывал. Из русских писателей XX в. американцам известны Солженицын и Набоков.

- Читаете ли Вы современную русскую художественную литературу? Или «вымыслы» для Вас уже неинтересны?

- Я стараюсь читать нескольких авторов, причем они близки мне в разной степени и по разным причинам. Ограничусь вот таким "субъективным" списком: Андрей Волос,  Василий Дворцов,  Всеволод Емелин, Марина Кулакова, Василина Орлова, Владислав Отрошенко, Лидия Сычева. Список неполный. Много других имен, достойных самого внимательного прочтения, найдутся в журналах "Новый мир", "МОЛОКО", "Литературной газете" и "Русском переплете". Вообще, современная читающая публика ушла не столько от художественной литературы, сколько от морализирующей и озабоченной глобальными проблемами (это ко второй части вопроса). Многие читают публицистику, но стало больше и фантазийной литературы. Теми же причинам объясняется сдвиг в сторону исторической прозы, мемуаров и биографий. Общий знаменатель под ними - бегство из современной реальности, вообще свойственный русской интеллигенции, но в моем поколении передавшееся всему обществу.

- Каковы, по Вашему, пути развития литературы, русской литературы в частности? Наши дети будут читать Достоевского в переложении на фэнтази и играть в компьютерную игру "Замочи старушек"?

-  Будущее русской литературы зависит сегодня от провинции. Крупные города вовлечены в ритм жизни, при котором серьезную литературу делать практически невозможно. Для писателя необходима дистанция, которая отделяла бы его от действительности и давала бы ему свободу языка и суждений. Необходимо, кроме того, чтобы вокруг писателя существовала среда людей, которые разделяли бы его взгляды и шли за ним в его суждениях. В больших городах человек воспринимает любой чужой взгляд критически, и чем больше он отличается от общепринятого, тем жестче защитная реакция. Так формируется культура общества потребления, одно из плановых свойств которого нулевой поток информации между поколениями. Человек рождается никем и оставляет после себя обнуленное потомство, которое барахтается в жизни так же, как и он сам 25 лет назад. Это и есть те факторы, которые влияют на судьбу русской литературы, если смотреть на нее как на способ передачи опыта (включая сюда эмоциональный и языковой) между и внутри поколений.

Теперь пару слов о Достоевском. Это мой любимый писатель. Его наследию грозит не профанация, как Вы указали, а отсутствие развития. Судьба людей, чьи взгляды он выражал и вдохновлял, нам известна. Карта давно бита, давно пора сдавать по новой. Пока появились "плагиаторы в законе", растаскивающие его стиль и антураж его романов. Многим читающим сегодня этого вполне достаточно. Это люди, чьи сознание и воля находятся в глубокой коме, а соответствующая литература -  это капельница с раствором глюкозы, чтобы их не вывезли вперед ногами. В то же время, период римейков проходит. Как художественный прием они успели всех утомить. Что будет дальше? Вы пошутили о компьютерной игре "Замочи старушку", имя в виду, очевидно, "Преступление и наказание". Мне в Вашей иронии видно куда больше смысла, чем в кашеобразной продукции многих "достоевсковедов". Передача опыта между поколениями включает в себя и так называемые (в социологии) модели поведения. Просто говоря, это готовые схемы действия, которые человек получает в наследство от старших и которые он может применять не задумываясь. "Это правильно, мой отец и мой старший брат меня поддержат в этом. Они поступали так, и я буду поступать так же", - так работает подсознание человека, пользующегося тем, что и составляет, собственно говоря, культуру народа. Роль писателя в этом случае отобрать эти схемы и либо дать им оправдание и сделать таким образом общепринятыми, либо изъять у них право на свободное обращение, - это роль выразителя общественного мнения. Запрет в случае агрессии ведет не к ее исчезновению из общества, а к ее подавлению и, следовательно, к ее искаженным формам. В русской литературе не было и нет нормальных моделей поведения, относящихся к этой сфере. Она под запретом. Чем не "вопрос вопросов" в современном понимании? Это я к тому, что дел у писателей более чем достаточно.

 

- Я знаю, что Вы пишите большую и серьезную книгу о русском самосознании и русократии. Расскажите о ней подробнее. Удалось ли Вам сделать открытия в области этнопсихологии и социологии?

- Книга написана. В ней, как минимум, одно крупное открытие, объясняющее, почему русские оценивают себя ниже других народов. Это явление не уникальное, все этносы, пережившие колонизацию в той или иной степени усваивают взгляд колонизаторов на себя. Мое открытие состоит в том, что я описал этнопсихологический механизм, ведущий к такой самооценке и показываю с фактами в руках, как этот взгляд на себя становится частью культуры, т.е. прописывается в ней "своим" и "нормальным". Русские, в частности, в массе своей не замечают, что признают над собой первенство других народов. Это стало частью нашей культуры, на мой взгляд, крайней нежелательной.  Ее роль в судьбе народа крайне разрушительна, не отказавшись от этой формы духовного рабства, невозможно освободится и в материальном мире.

- Вы только что сказали, что читающая публика ушла от морализма. Не может оказаться так, что Ваши открытия о русских тоже отнесут к категории морализма, тем более, что они не слишком приятны для нас, как я понимаю?

- Голый король имеет хотя бы то преимущество, что он пока король. Народу, который вымирает и теряет контроль над территорией, считать себя хозяином положения затруднительно. Всем понятно, что нужно что-то менять, но все боятся что-либо менять, т.к. любые изменения пока приводили к ухудшению. Я собственно и предлагаю разобраться, что именно не так, причем в той области, в которой я разбираюсь. Книга меньше всего морализирует, в ней создан научный аппарат для описания той этно-реальности, в которой мы живем.

- Сколько читателей готово взглянуть в глаза этой реальности, и какой выход вы им предлагаете?

- Это вопрос самосохранения. Те, у кого сохранилось достаточно жажды жить, воспримут эту систему понятий, я уверен. Выхода я никакого не предлагаю. Он во многом очевиден, а в остальном его поиски требуют новых исследований и нового осмысления ситуации. Главное, они предполагают наличие субъекта, т.е. тех людей, которые захотят искать и найти выход.

- То есть Вы здесь выступаете как исследователь, а не как публицист, я правильно понимаю?

- Правильно.

- Может ли Вы назвать пять книг, которые Вас изменили в лучшую сторону, и пять книг, которые, скажем так, сбили Вас с истинного пути? И как, по-Вашему, будет изменяться книжная культура в ближайшее десятилетие?

- Не пять, а целых тридцать. "Большая Советская Энциклопедия" - в ней тридцать томов. Как и всякая книга вообще, она может принести пользу или вред, в зависимости от того, что человек ищет. Мой школьный учитель английского любил цитировать Олдоса Хаксли, Experience is not what happens to a man; it is what a man does with what happens to him (Опыт это не то, что происходит с человеком, а то, что человек делает с тем, что с ним происходит). Мне эти слова запомнились.

- Почему Вы уехали из Америки? Что в России, на взгляд свежего человека, кажется самым привлекательным?

- Я уехал туда советским человеком, а вернулся русским. Русскому очень желательно жить в России. Самым привлекательным в современной России пока мне кажется молодое поколение, точнее та его часть, которая отказалась от костылей "-измов" и начинает осознавать свои, т.е. русские, интересы. Это помимо блинов, которые я всегда очень любил.

Беседу вела Наталья Алексютина

Санкт-Петербург

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

 

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

 

Rambler's Top100 Rambler's Top100
 

 

МОЛОКО

Гл. редактор журнала "МОЛОКО"

Лидия Сычева

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев