> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > МОЛОКО
 

Василий Дворцов

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2007 г.

 

 

XPOHOC

Русское поле

МОЛОКО

РуЖи

БЕЛЬСК
ПОДЪЕМ
ЖУРНАЛ СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
СИБИРСКИЕ ОГНИ
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
МГУ
ГЕОСИНХРОНИЯ

Василий ДВОРЦОВ

Лирика разных лет

СОНЕТ
 
Агаты волн под жемчуговой пеной,
И острый дух солёной чешуи,
И чаек клики, и слюды огни…
Вновь – за руном, за славой, за Еленой…
 
Даря ветрам союзы и измены,
Ловя в щиты величие зари,
Плывём на зов невиданной любви,
Платя судьбе неслыханные цены.
 
И нет преград искателям чудес.
Ни буйный Понт, ни козлоногий лес,
Ни крики мойр нам не застудят жажды.
 
Из нас любой отчаянно играл,
Чтобы сказать насмешливо однажды:
- Я знаю жизнь, я часто умирал.
 
 
***
 
Это просто охота: бегущий олень,
И собаки излаялись в пену.
Это осень: сверкающий золотом день
Окружил золотую арену.
 
Это просто охота: звериная смерть
В душной смеси из пороха с кровью.
Это осень: надежда ещё раз успеть
Повенчать преступленье с любовью.
 
Это просто охота: великий Алтай
За свершеньем священных обрядов.
Это осень: на сон уготованный край
В ожидании снежных зарядов.
 
Это мы на границе слепящих белков,
Под ногами – багрянец и просинь.
Это мы на границе богов и волков.
Это просто охота на осень.
 
 
ЦЫГАНСКИЙ МОТИВ
 
Сотвори мне звёзды в чёрном небе.
Сотвори мне поле без конца.
Стук колёс смешает быль и небыль,
Унося от сбитого крыльца.
 
Обожжёт мгновенная свобода,
Ледяной беспамятный экстаз –
Встречей у вокзального юрода
Той же болью обведённых глаз.
 
Верю – поезд сможет заблудиться,
Оборвать течение причин.
Закружившись раненою птицей,
Разрешить от масок и личин.
 
И уйти в твоё сиянье ночи,
В лунный дым заснеженных лесов...
Поскорей лишь! – горло кровоточит
Безысходностью назревших слов.
 
 
ТЕМА  КАЯ
 
Вновь я видел её – Королеву снегов,
И вино не утешит мне раны.
Я потеха теперь для полярных ветров,
Ледяных океанских туманов.
 
Паруса оборвав, обломивши рули –
Что друзья? Что метанья компАса?
В сердце точно ножами осколки вошли
Колдовского косящего сглаза.
 
Темнота, темнота – может это не То?
Может, я поднимусь до рассвета?
Может кто-то согреет безмолвным теплом,
Не спрося – не желая ответа?
 
Что гадать и зачем, когда гибель внутри
Зацвела как хрустальная роза?
Для слепых поводырь – колокольца пурги,
И покой бедным душам в морозах.
 
Был ли счастлив доныне? Теперь не сказать,
Я забыл, кто я был до сегодня.
Не хочу ничего – всё равно замерзать...
Ах, судьба, ненавистная сводня!
 
 
***
 
Анфиладой дней бескровных
Мы проходим в полумасках.
Шаг размеренный и ровный,
За спиной – слуга с подсказкой.
 
Мы, наверно, короли.
 
Камни на перстнях играют,
Парики сияют пудрой.
Где-то музыка витает.
И слуга удобно мудрый.
 
Ты смотри только вперёд.
 
В канделябрах вянут свечи,
В кракелюре пыль шпалеры.
Дамы обнажили плечи,
И склонились кавалеры.
 
Лишь хромающий слуга.
 
Отчего-то очень зябко,
Отчего-то очень странно.
Оглянуться бы украдкой –
Но тогда всё станет явно –
 
Он в костюме палача!
 
 
***
 
Мы с тобою у самого края,
Мы вдыхаем брожение бездн.
Здесь особенно ты мне родная.
 
За пределами ада и рая
Мы вдыхаем брожение бездн.
 
Ты как птица в конце перелёта.
Под ладонью согрето плечо,
Под ветрами сошла позолота.
 
В эту ночь перед новым полётом
Под ладонью согрето плечо.
 
Но тебя удержать я не волен,
Нет в запасе пленительных слов –
Где-то зовы иных колоколен.
 
Мне на мёрзлом обугленном поле
Нет в запасе пленительных слов.
 
Это верно – вспорхнёшь ты с рассветом, –
Я лишь сторож на самом краю.
Позабудешь в сверкающем где-то.
 
Лишь плечо под ладонью согрето.
Я лишь сторож на самом краю.
 
 
***
 
Бодхисатва присел у дверей:
Жёлтый глаз, жёлтый ус, запах пса.
Наша полночь стала светлей.
Он заныл, не раздвинув уста.
 
От тех звуков сместились миры:
Горный снег стал источником снов,
Наши страхи – лишь вешки игры,
А дела – меньше мыслей и слов.
 
Он лунатик, а, может, больной.
Он чужой, как изловленный спрут.
Запах псины изводит тоской,
Стал бессмысленен пройденный труд.
 
Стало всё как-то плоско и зло,
Расписною бумажкой закон...
Но мы жили, здесь жили давно –
А его унесёт вновь дракон.
 
Как проснёмся, коснёмся земли –
Тепло-хладной её кривизны:
Серый камень в серой пыли...
И зачем нам китайские сны?
 
 
1999
 
Я пытался сбежать под зелёной луной
По хрустящим снегам, по искрящим полянам.
Я пытался расстаться с тяжёлым собой
Ледяной пустотой через ветер стеклянный.
 
Снег по пояс, кричал, выдавая побег.
Ковш Медведицы близко – уж ровно в полнеба.
Вот немного ещё – вот кончается век –
Дразнит запах вина и пресночного хлеба.
 
Край оврага – иль нет! – то граница миров:
Оттолкнусь – и раскроются сильные крылья.
Не держите меня – я давно уж готов
Раствориться в Стрельца, стать алмазною пылью.
 
................................................................
 
Я пытался сбежать под зелёной луной...
Я пытался расстаться с тяжёлым собой...
Я пытался...
Пытался...
 
 
***
 
По болоту ржавыми ручьями
Собиралось озеро кривое.
В нём зеркально небо отражалось,
Небо чёрное, где облака из крови.
Там жила-была одна царевна,
Не мигая, в облака смотрела,
Всё смотрела: не летит ли стрелка
Лёгкая, да вострая, да с перьем,
Не несёт ли скорую свободу
На пиры, на танцы да забавы
Пред глазами милого Ванюши...
 
Но летели только самолёты,
Где-то, где-то поезда стучали,
Да охотники палили порох.
Видно нет царевичей на свете,
Чтобы чудо в мире совершилось,
Чудо-чудное – любовь как жертва.
 
 
***
 
Я вернулся, вернулся. Я слышать хотел
Как на вербах ночных осыпаются почки,
Как трава размыкает подземный предел,
Чтоб, стерев на ладонях берёзовый мел,
Разгрести в старых листьях источник.
 
Я вернулся, вернулся на зов журавлей,
На скупые печали усталой калитки,
На распутные пышные хляби полей,
На тревожные храпы стреножных коней –
По крестам перечесть родословные свитки.
 
Я вернулся, вернулся... Хоть я опоздал,
Вы примите к себе, возмужавшие дали.
Я вам всё расскажу – где бродил, в чём блуждал,
Как я памятью вашей себя ограждал,
Когда душу ветра по ночам выстужали.
 
Я вернулся. Я знаю, мне всё невпопад –
Слишком много чужого в крови и одежде.
Я тревожно ловлю: кто мне рад иль не рад,
И готов при нужде отступиться назад,
Но... примите меня – по любви и в надежде!
 
 
***
 
Озаренно, откровенно
Разговоры шли о главном,
О грядущем непременно,
Ослепительном и славном.
 
Дерзновенно мы метали
Парадоксы в поднебесье,
Роковое предрекали
Мегаполисам и весям.
 
Мы пылали, мы желали
Сердцем в звёзды разорваться,
Распознать века и дали…
Было нам едва по двадцать.
 
 
***
 
Двое на фоне рассвета.
Лодку немного качает.
Небу река отвечает
Искренне розовым светом.
 
Двое сложили ладони,
Лица склонили в печали.
Звёзды реке отвечают
Искрами в розовом звоне.
 
Двое на грани запрета.
Лодку сильней закачало.
И уж не видно причала...
И уж не нужно ответа...
 
 
***
 
Дымным камнем отверженный вечер
Без стремлений, надежд и забот.
Редкой сканью узорные речи –
            Что нас ждёт?
 
Ваши мысли устало красивы,
Мои руки преглупо дрожат.
А за нами – сиреневый, дивный,
            Злой закат.
 
Одиночества синие тени
Всё теснее в кружок у окна.
Меркнут сказки о счастье потерей.
            Тишина.
 
Пусть уступим привычной разлуке –
На глазах разве что заблестит?
А оступимся в новые муки –
            Бог простит.
 
 
ОБЕТОВАНИЕ
 
Я верую в серое небо,
Я верую в белую степь.
Я верую – манна из снега
Не даст на пути умереть.
 
И все мы выйдем из круга,
Из стылого рабства греха,
Туда, где божественным плугом
Мир разделила река.
 
За ледяной Иорданью
Помолимся мы о весне.
Пусть скорбною ляжет данью
Утерянный Моисей.
 
Но для живых забота:
Скотина, жёны и скарб.
Мы раскопаем болота
И высадим яблоней сад.
 
В нём станут детишки бегать
Не ведая зла и тоски.
И сыпаться будут с неба –
Древнею манной снега –
Им яблоневые лепестки.
 
 
***
 
Ночь в апреле и дождь.
И бессильны любые слова передать наважденье
Из смешенья любви и печали, тревоги и лени.
Ночь в апреле и дождь.
Ночь в апреле и дождь.
 
Я смотрю в темноту.
Мокрый вторит асфальт светофора цветному метанью.
Капель ластящий шёпот – то юность зовёт на свиданье.
Я смотрю в темноту.
Всё смотрю в темноту.
 
Хорошо бы уснуть.
Просто лечь и уснуть. И уйти насовсем от былого.
От наивного, давнего, глупо и нежно живого.
Хорошо бы уснуть.
Хорошо бы уснуть.
 
Всё же жизнь удалась.
Был я, был я неправ, и жесток, и излишне обидчив.
Это всё не итог – сердце спрячет, и слёзы очистят.
Всё же жизнь удалась.
Всё же жизнь удалась.
 
Как зовёт этот дождь.
Может, всё-таки, выйти, подставить свободе ладошки?
Долго, долго брести на рассвет бесприютною кошкой.
Как зовёт этот дождь.
Этот дождь.
Эта ночь.
 
 
КРЕДО
 
Мой парус – вера.
Мой вымпел – рок.
Бескрайний ветер –
Весёлый бог.
В стогривых волнах
Играет мгла,
Зовёт любовно
Царевна дна.
Но слышу небо
И вижу боль.
Терпи, царевна,
Пока не твой!
 
 
***
 
Ветер листья смесив, изорвал.
Бьёт о стену зелёный прибой.
Мне луны притенённый овал
Рябью стелет дорогу домой.
 
Где-то там назревает гроза
Полыханьем далёких зарниц:
От угла чёрной кошки глаза
Упрежденьем враждебных границ.
 
Поскорей бы укрыться в тепле –
Чай и книга, и свет над столом.
Только стуки в блестящем стекле,
Только шорохи под потолком.
 
Но и книга попалась не та –
В ней герои Валгаллу поют,
Льды скребут и таранят борта,
Зубья скал под водой стерегут.
 
Что-то очень родное во мне:
Память ищет на ощупь ключи:
Ближе, ближе зарницы в окне,
Громче, громче раскаты в ночи...
 
 
***
 
Желанной женщины необратимость встречи
Прочерчена звездой.
И мысли все теперь, и лепеты, и речи
Лишь об одной.
 
Желанной женщины мучительная радость
Отсветами окна.
Отныне петь из всех причин осталась
Она одна.
 
Желанной женщины подлунные приливы –
И суетность ко дну:
Давно уж ждать обучен терпеливо
Её одну.
 
Её одну приму, наградно долгожданно
Внимая под рукой
Волненье женщины, такой желанной,
Такой одной.
 
 
***
 
Торопливо в полкасанья
В полувзгляд, в невнятность слов
Наши редкие свиданья
Полудней и полуснов.
 
Было? Не было? Не помня
Не уверить, не позвать.
Тишиною телефонной
Растревожена кровать.
 
За упорностью миганий
Фосфорических часов
Мысли мутятся кругами
Ряби лиц и голосов.
 
Всё чужое, всё не надо,
Ни к чему и невпопад…
Но опять от полувзгляда
Обжигающий разряд.
 
И надежда в полкасанья.
Не уверить, не позвать…
Телефонное молчанье.
Растревожена кровать.
 
 
***
 
Я тебя не придумал, не выдумал:
Ты – живая, ты пахнешь травой.
Но ведь я столько лет уж не видывал
Сложно-сложной и просто-простой.
 
Да к тому же давно разуверился
В юном праве искать и терять.
Меж трудов и долгов поразмерился,
Даже в снах не решаясь летать.
 
А теперь всё и сложно и просто так,
Жизнь опять на разрыв и распах.
На подлунных, подсолнечных россыпях
Ты смеёшься в стихах и цветах.
 
Точно знаю, и тут же не знаю я:
Мы с тобой то ль на век, то ль на миг?
Некасаемая, но в боль родная…
И пространство, и время на сдвиг.
 
Только верно – судьбою обещаны
Травный запах и моря прибой.
Ты простая и сложная женщина,
Но и я ж далеко не простой.
 
 
***
 
Ей к лицу метель ночная,
Ей к наряду хлопья снега,
И Москва вся кружевная
В фонарящихся разбегах.
 
Ей идёт свобода вьюги –
Да она сама свобода!
И её целуя руки,
Проклинаю рок восхода.
 
«Проклинаю», «заклинаю» –
Я в словах не очень точен.
На щеке снежинки тают –
Закликаю! время ночи.
 
Встанет утро, ясность явит
И сухую трезвость речи.
Но позёмка не оставит
Без надежд на снежность встречи.
 
 
***
 
Я тебе расскажу, – ты лишь слушай! –
Расскажу о пожарах в снегах,
О стремительных пламенных душах,
Что кружат в низовых облаках.
 
Я тебе расскажу, – ты доверься! –
Про великий и малый миры,
Про Стожар и Чигирь, про медведиц,
Про хозяйки подводной дары.
 
Ты доверься и слушай, и слушай:
В той дали, где я жил без тебя,
По границам меж хлябью и сушей
Лебединые девы трубят.
 
Реки там не познали пределов,
И ветрам заграждения нет.
Люди искренни, мысли их смелы…
Там закат истекает в рассвет.
 
В ковыли оседают курганы,
Древних воев и полубогов.
И таятся во льдах караваны
С закаспийских зайдя берегов.
 
Бивни мамонтов сломанным лесом
Стелют гати бескрайних болот…
Ты послушай меня, ты доверься –
Это нас наше время зовёт.
 
 
***
 
Свеча прозрачную ладонь
Щенячьи трепетно лизала.
Над нею вся громада зала
Качалась, пестуя огонь…

 

 

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

 

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

 

Rambler's Top100 Rambler's Top100
 

 

МОЛОКО

Гл. редактор журнала "МОЛОКО"

Лидия Сычева

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев