> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ  > РУССКАЯ ЖИЗНЬ
 

Андрей Акуличев

 

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

XPOHOC
"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"
"МОЛОКО"
"ПОДЪЕМ"
"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"
ЖУРНАЛ "СЛОВО"
"ВЕСТНИК МСПС"
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
"СИБИРСКИЕ ОГНИ"
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
ПАМПАСЫ

Андрей Акуличев

ПОСЛЕДНИЙ КОСТЁР

                 СТАРОЕ  ВИНО
 
                         Не выплескалось старое вино –
                         оно всё так же терпко и лилово;
                         его мы, помню, пили так давно…
                         и вот теперь откупорили снова.
 
                         Не пенится, но бьёт наверняка –
                         прохладное, лишь только из подвала,
                         хмельное, и достаточно глотка,
                чтоб тело тяжесть странная сковала.
 
                На хрустале оно оставит след –
                чуть розовый, с небесным переливом;
                и память незабвенных юных лет
                скользнёт тогда в движеньи торопливом.
 
                Налей в бокал вино до ободка,
                забудь про всё недоброе и злое,
                и выпей… ах, достаточно глотка,
                чтоб снова вспомнить времечко былое.
 
 
 
                             МОСКВА СТАРАЯ И НОВАЯ
 
                              В осенней Москве не увидеть листвы,
                              кружащейся в воздухе стылом, –
                              асфальтом одеты аллеи Москвы,
                              их моют с шампунем и мылом.
 
                              Но можно порой забрести в старый сквер,
                              где нет казино и лабазов:
                              там нет ни рекламы – на новый манер,
                              ни пошлых поделок из стразов.
 
                              Зато меж скамейками тихо шуршит
                              неспешная вязь листопада,
                              там вечером небо – как жёлтый самшит,
                              а ночью – черней шоколада.
 
                              Крупинки фонарных огней вдалеке,
                              рассыпавшись меж куполами,
                              купают свои отраженья в реке…
                              а утром сгорают и сами.              
 
 
 
                              ПРОВИНЦИЯ
 
                              Провинция… как это мне знакомо…
                              Дожди и лужи. Серые тона.
                              Облезлые скамейки возле дома.
                              Зачахлые берёзки у окна.
 
                              И кислые улыбки у прохожих,
                              затравленных бездельем и тоской,
                              скучающих и странно-темнокожих
                              от пыли, раскаляющейся в зной.
 
                              Здесь обсуждают местные проблемы,
                              судачат о столичных новостях,
                              вздыхая, сотни раз меняют темы,
                              прощаются небрежно, второпях.
 
                              Здесь все свои, здесь все друг друга знают,
                              здесь всё уже давно обсуждено.
                              Как и везде, здесь вечно выпивают.
                              И всё равно скучают. Всё равно…
 
 
 
                     ***
 
Постепенно тают очертанья
в сумерках октябрьской поры;
и дымы – как древние преданья –
источают тусклые костры.
 
Воздух не звенит, а грустно-грустно
медью листьев медленно гудит,
словно неумолчно, но безустно
о своей печали говорит.
 
И уже почти неразличимы
ветви, растерявшие листву.
Так всегда, ведь осени и зимы –
это сны природы наяву.           
 
 
 
            КРУГОВОРОТ  ПРИРОДЫ
 
И снова дождь. И слякоть во дворе.
Всё в серый цвет упрятала природа.
Ноябрь шелестит в календаре,
венчая предзакатный трепет года.
 
Ещё чуть-чуть – и всё кругом замрёт,
и в декабре белёсом растворится.
Затихнет всё… Но вот уж Новый год
в наш календарь настойчиво стучится.
 
А дальше – март, весёлый озорник,
изменчив, как смешливая девица,
сотрёт снега (он к этому привык),
веснушки кинет горсточкой на лица.
 
А там – июнь с духмяною травой,
с полянами созревшей земляники,
с бездонною небесной синевой,
в которой тают солнечные блики…
 
И наконец, мы снова в ноябре:
ход времени смиренно-скоротечен –
круговорот свершён в календаре,
и новый круг природою намечен.
 
 
 
                                        ***
 
                                        Тронуты инеем ветки акаций,
                                        изморозь знобкая вьётся по ним,
                                        шелест последних осенних оваций
                                        чуть уловим.
 
                                        Бледное солнце скользит по аллее;
                                        бледные тени за солнцем скользят,
                                        словно заснуть норовят поскорее.
                                        Пусть себе спят.
 
 
 
                               УЖИН ПРИ СВЕЧАХ
 
                               Давно забытый ужин при свечах.
                               На канделябрах бронза потускнела.
                               В залитых электричеством домах
                               все лица кажутся белее мела.
 
                               А здесь – всё тайна, всюду – полумрак,
                               лишь отсветы обманывают зренье;
                               здесь всё иное, всё чуть-чуть не так,
                               здесь у всего иное преломленье.
 
                               На бронзе блики теплятся тайком:
                               то вспыхнут, то погаснут ненароком,
                               то спрячутся за бронзовым витком,
                               то скроются за свечечным подтёком.
 
 
 
ПОСЛЕДНИЙ  КОСТЁР
 
Костёр горит. И в тишине ночной –
ни шороха. Лишь щёлкают поленья.
А свет звезды – далёкий, неземной, –
он рвёт живые, сросшиеся звенья.
 
Но вот угас дрожащий уголёк.
И даль отозвалась кромешной мглою.
…Последний час! последний миг истёк! –
и мир покрылся пеплом и золою…
 
 
 
            СТРАННЫЙ  СТРАННИК  НОЧЕЙ
 
Напустился туман                        
на забытые Богом проулки.
Пусть забрезжило чуть,
но в окошках по-прежнему свет.
И бредёт в темноте,
возвращаясь с полночной прогулки,
Странный Странник Ночей,
потерявший течение лет.
  
            Скоро солнце взойдёт
и истают ночные туманы;
будет всё как всегда
            в перекрестии ярких лучей.
Не увидит никто,
как откроются старые раны
у того, кто был тем
Странным Странником сизых Ночей.
 
 
Лишь под вечер опять
приутихнут дневные проблемы
и в прохладе листвы
растворится навязчивый зной.
Но когда в морок снов
по привычке погрузимся все мы –  
Странный Странник Ночей
в свой дозор побредёт вековой…

 

 

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

 

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

 
Rambler's Top100

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев