№ 4'03

Алесь КОЖЕДУБ

ЛИЦО ДРУГА

XPOHOС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Литература

В Махачкалу мы прилетели семнадцатого июня.

В последние годы Махачкала стала воротами Кавказа. В предыдущий приезд в столицу Дагестана моим соседом в самолете был верховный муфтий Чечни, и это мало кого удивило. Сейчас в салоне самолета тоже было много людей разных национальностей, в том числе и чеченцев.

Мы летели в гости к Расулу Гамзатову. У нас в издательстве «Советский писатель» вышло собрание сочинений поэта в восьми томах, и я, и генеральный директор издательства Арсений Васильевич Ларионов везли его для вручения Гамзатову. Он с нетерпением ждал восьмитомник, часто звонил нам из дома, потом из больницы, и как только сигнал последнего тома прибыл из тульской типографии, мы тут же собрались в дорогу.

В махачкалинском аэропорту нас встречал первый заместитель министра по национальной политике, информации и внешним связям Республики Дагестан Сулейман Юсупович Хаппалаев, сын известного дагестанского поэта Юсупа Хаппалаева.

— Сейчас устроимся в гостинице — и сразу к Расулу Гамзатовичу, — сказал он. — Ждет.

В Махачкалу мы въехали по новому мосту, которого в сентябре еще не было, и я не смог скрыть удивления.

— Да, построили за девять месяцев, — кивнул Сулейман Юсупович. — По итогам всероссийского конкурса на лучшее благоустройство города Махачкала заняла первое место.

— Мэр города у вас тот же? — спросил Ларионов. — Сколько на него было покушений — десять?

— Много, — посмотрел в окно машины Хаппалаев. — Но его уже не остановить.

Город действительно преображался на глазах. Строительные краны, бригады рабочих в оранжевых спецодеждах, аккуратные штабели тротуарной плитки на перекрестках.

— Этим и не угодил? — показал я на строящийся дом.

— Конечно. Вместо того, чтобы воровать — строим. А это в наше время многим не нравится.

Мы разместились в гостинице «Приморская» и сразу же отправились в Центральную клиническую больницу, где с воспалением легких лежал Гамзатов.

— К Гамзатову нельзя! — загородил нам дорогу дежурный милиционер. — Запрещено!

Сулейман Юсупович позвонил по телефону, передал трубку милиционеру, тот выслушал указание — и неохотно посторонился.

— Только недолго, — сказал он нам в спину. — Запрещено!

Я вспомнил свой прошлогодний приезд. Расул Гамзатович тогда тоже болел, но находился дома. Он пригласил меня к себе, мы обсудили будущее собрание сочинений. Речь шла о шести томах, но закончилось все восьмитомником. Я жил в гостинице «Каспий», был предоставлен, как мне думалось, самому себе — и вдруг телефонный звонок.

— Расул Гамзатович приглашает вас посидеть с ним в кафе на набережной, — сказал Магомед, его помощник.

— Когда?

— Сейчас.

Я вышел из гостиницы — и сразу увидел Гамзатова. Точнее, толпу людей, его окружающую. Каждый из прохожих — молодые, старые, мужчины, женщины — почитали за честь приветствовать своего Расула. Это была неподдельная любовь, та самая, которую ни купить, ни выпросить, ни навязать.

— Салам, Расул!

— Валейкум ассалам!

Там же, в «Каспии», я познакомился с еще одним Магомедом, начальником охраны гостиницы. До этого он был заместителем начальника дагестанского ОМОНа. Когда началась война в Чечне, боевики его захватили в плен.

— Почему? — удивился я.

— Хотели, чтобы я их учил воевать, — сказал Магомед.

— Отказался?

— Конечно. Год и два месяца в наручниках держали. Железо на руках и ногах в кость вросло.

— А как спасся? — тихо спросил я.

— Наши отбили. Почти год спецоперацию готовили. Думаешь, я своим врагам это простил.

Я неопределенно пожал плечами.

— Из шести кровников двое остались. И этих достану.

Он смотрел сквозь меня. Да, это были реалии сегодняшнего Дагестана. После нападения на республику вахаббитов люди в Дагестане стали жить в другом измерении, и некоторые из них, подобно Магомеду, сжигали себя ненавистью и жаждой мщения.

Кафе давно закрылось, а мы все сидели, и Магомед рассказывал о подвале с крысами скорее не мне, а себе. Ему надо было выговориться не перед своими — перед человеком со стороны…

Расул Гамзатов встретил нас на пороге палаты, каждого обнял. Арсений Ларионов поставил на журнальный столик коробку с восьмитомником.

— Наконец-то у меня появилось настоящее удостоверение личности… — провел рукой по корешкам книг Гамзатов.

Он по очереди брал каждый том, перелистывал его, долго вчитывался в содержание.

— Хороший художник, — показал он одну из иллюстраций своему помощнику.

— Да, рисунки Космынина легли очень удачно, — согласился Арсений Васильевич. — Для писателя лучшее лекарство — его новая книга, тем более в хорошем исполнении.

— Я уже забыл, что болею!

— Весь Дагестан думает о том, чтобы вы поскорее выздоровели, — сказал Хаппалаев.

— Да, не то я в банк положил, — усмехнулся Расул. — Надо было не рубль — молодость туда положить!

В палату вошел человек, обнял Расула, что-то сказал по-аварски.

— Директор института усовершенствования учителей Чанакан Абдулгамидов, — представил его Гамзатов. — Некоторые о нем говорят просто: муж министра культуры.

Все рассмеялись.

— Расул Гамзатович, у вас новые стихи есть? — спросил я.

— Конечно, есть. Переводчиков нет. Все умерли: Гребнев, Солоухин, Козловский…

— А что молодые переводчики? Думаю, любой из них был бы горд работать с Гамзатовым.

— Переводы печатаются мало… С литературой сейчас происходит то же, что и с виноградниками во время борьбы с пьянством. Сначала их выкорчевывают, а потом тратят громадные деньги, чтобы восстановить. Хорошего переводчика, как и виноградную лозу, надо долго выращивать.

В дверях появилась медсестра:

— Расул Гамзатович, пора делать укол.

Мы поняли, что засиделись.

— До встречи на заседании Госсовета, — сказал, поднимаясь, Ларионов. — Во сколько вас пригласили?

— К двенадцати.

Издание этого восьмитомника финансировало руководство республики, и логично, что его решено было вручить Гамзатову на заседании Госсовета под председательством Магомедали Магомедова.

Мы заехали к министру по национальной политике, информации и внешним связям Магомедсалиху Гусаеву, который с самого начала курировал это издание.

За чашкой чая министр обмолвился, что он долго лежал в той же больнице, где сейчас лечится Расул Гамзатов.

— А что с вами случилось? — спросил я.

— Покушение, — сказал Гусаев.

— Какое покушение?!

— Обыкновенное, — усмехнулся он. — Вероятно, деятельность министра по национальной политике вызывает пристальное внимание некоторых лиц, и не только в Дагестане.

— Не угодили кому-то?

— Правильнее сказать — справляюсь со своими обязанностями.

— Расскажите подробнее, — попросил Арсений Васильевич.

— На работу я выхожу в одно и то же время, и те, кто устроил покушение, об этом знали. Мина была подложена под канализационную решетку перед входом в подъезд, я всегда на нее ступаю, и они тоже об этом знали. Но в то утро я пропустил перед собой соседскую девочку, спешащую в школу, и сделал шаг в сторону. Он-то и спас мне жизнь. Взрывом меня отбросило в сторону, осколки изрешетили ногу, но если бы в тот момент я стоял на решетке…

— Это вас Бог спас, — сказал Ларионов.

— Да, слава Аллаху, все обошлось. Подлечился и снова на работу.

— А девочка? — спросил я.

— Девочка не пострадала.

— Как вы думаете, кто был организатором покушения?

— Уверен, что ниточка тянется за пределы республики. Но я не хочу забивать себе голову мыслями об этом. Враги должны знать: я их не боюсь. И потом, враг, который страшится честного поединка, похож на шакала. Все террористы шакалы.

На следующий день председатель Госсовета Республики Дагестан М.М. Магомедов торжественно вручил комплект из восьми томов его сочинений Р.Г. Гамзатову.

— Пишите, дорогой Расул Гамзатович, новые книги, — сказал он, — а мы сделаем все, чтобы они дошли до читателей, которых очень много не только в Дагестане, но и во всей России. Вы великий поэт нашей великой страны, и мы горды этим.

Арсений Васильевич Ларионов подарил комплекты книг Р. Гамзатова высшему руководству республики — председателю Госсовета М.М. Магомедову, председателю правительства Х.И. Шихсаидову, председателю народного собрания М.Г. Алиеву.

На три часа Расул Гамзатов пригласил нас к себе домой. Гостей было немного: Магомедсалих Гусаев, Чанакан Абдулгамидов, Арсений Ларионов и я. На столе баранина, чуду — блины с сыром, фрукты и овощи.

— По чуду у нас определяют качество невесты, — сказал Расул Гамзатович. — Если молодая девушка не умеет готовить вкусные чуду — никто замуж не возьмет.

Должен сказать, в Махачкале мне с первого дня бросились в глаза степенные пожилые люди, беседующие в тени под деревьями, и резвая молодежь, куда-то спешащая. Казалось бы, такие же старики и такая же молодежь и в Москве, но было одно существенное отличие. Парни выделялись статностью и атлетическими фигурами. Еще со времен своей спортивной юности я знал, что в Дагестане очень популярна борьба, почти все мальчики в нем занимались в секциях по борьбе. А вот девушки одевались гораздо скромнее, чем их сверстницы в Москве, что, конечно, радовало. Хорошо бы и московских девушек оценивать по умению готовить национальные блюда, например, блины…

Слово взял Магомедсалих Гусаев:

— В этом святом для каждого дагестанца доме я хочу сказать вам большое спасибо за издание собрания сочинений народного поэта Республики Дагестан Расула Гамзатова в Москве. Вчера Расул Гамзатович сказал: «Наконец-то я получил настоящее удостоверение личности». Действительно, удостоверение личности поэта — его книги. Сегодня я тоже хочу сделать подарок, но не вам, Расул Гамзатович, и не нашим уважаемым гостям. Я хочу подарить помощнику Расула Гамзатова Магомеду, очень симпатичному парню, диктофон, чтобы он записывал каждое слово Гамзатова, которое для нас дороже золота.

— Я иногда думаю, — сказал Гамзатов, — что это собрание сочинений другого человека, — и я завидую ему!

Все засмеялись.

Мы долго не засиживались, Расулу Гамзатовичу надо было ехать в больницу.

— Самое красивое в жизни, — сказал на прощание Гамзатов, — это лицо друга.

— А у врага, — добавил Гусаев, — спина.

Мы улетали из Махачкалы с чувством, что друзей у нас здесь стало значительно больше. Ведь друзья Гамзатова — это уже и наши друзья.

Махачкала—Москва

© ЖУРНАЛ "СЛОВО", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев