Игорь Рассоха

2007 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Игорь Рассоха

Апология софистов

Релятивизм как онтологическая система

Бывает нечто, о чем говорят:
"смотри, вот это новое";
но было уже в веках, бывших прежде нас.
Екклесиаст. I. 10

Рукописи не горят.
М. А. Булгаков.
“Мастер и Маргарита”

ВВЕДЕНИЕ

Сначала хотелось бы сказать о некоторых задачах, которые ставил перед собою автор, взявшись писать этот текст. Можно считать, что таких задач четыре.
Слово “апология” означает “защита, заступничество, восхваление” [1, т. 2, с. 127].
В знаменитом романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита” есть такой примечательный диалог Воланда с посланцем Христа:
– Ба? – воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, – менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?
– Я к тебе, дух зла и повелитель теней, – ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
– Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? – заговорил Воланд сурово.
– Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, – ответил дерзко вошедший,
– Но тебе придется примириться с этим, – возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, – не успел ты появиться на крыше, как уже отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она – в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от предметов и живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.
– Я не буду спорить с тобой, старый софист, - ответил Левий Матфей.
– Ты и не можешь со мной спорить, по той же причине, о которой я уже упомянул, – ты глуп, – ответил Воланд… [2, с. 376–377].
Так вот, первая задача данной работы – показать, что великий писатель здесь устами своего персонажа совершенно незаслуженно польстил духу зла, назвав его софистом (у М. С. Булгакова была тяжелая жизнь, и он часто ошибался). Софистика куда ближе как раз к противоположной стороне, а именно – к поиску истины. Ибо как писал великий святой Православной церкви, преподобный Серафим Саровский: “Также и философы языческие, которые хотя и во тьме неведения Божественного блуждали, но, ища истины, возлюбленной Богу, могли быть но самому этому боголюбезному ее исканию не непричастными Духу Божию, ибо сказано: “Языки, неведущие Бога, естеством законная творят и угодная Богу соделывают”. А истину так ублажает Господь, что Сам про нее Духом Святым возвещает: “Истина от земли возсия, и правда с небесе приниче”” [3, с. 17].

Автор пристрастен. Он видит в софистах близких, своих людей. И у нас – общие враги. Очень трудно, говоря о чем угодно, не говорить при этом о злобе дня. Как правило, борясь с софистикой, целили в сам принцип демократии. Так. в конце прошлого века А. Н. Гиляров (русский философ, произведения которого по сей день рекомендуют все справочные издания, как основную литературу по софистике) писал так: “Обольстительное для отвлекающего воображения народовластие на деле не что иное, как чередование гнета оттесняющих одна другую партий, послушных каждый раз воле сильнейшего вожака. И как бы в посмеяние заносчивой самоуверенности человеческого достоинства (Так! – И. Р.), весь пережитой исторический опыт свидетельствует убедительно, что самая жестокая тирания возникает на почве разнузданной свободы и самые отвратительные себялюбивые страсти выводятся наружу измышленным братством... Там, где государем бывает “многоглавый зверь” (народ – И. Р.) – там на поставленный Пиндаром вопрос может быть только один ответ – на высокую стену люди восходят не путем правды, а только либо насилием, либо извилистыми тропами обмана. Проницательные и опытные люди сами хорошо знают и легко находят излучины обмана; для людей неопытных и непроницательных нужны опытные и искусные проводники. В Афинах, где народовластие водворялось всею их историей, ко времени его полного расцвета появился целый разряд таких проводников. Этими проводниками были софисты” [4, с. 206–207]. В качестве позитивного идеала А. Н. Гиляров противопоставлял демократии “Государства с незыблемым порядком и с постоянно блюдущей постоянные законы твердой властью” [Там же], рассматривая “платонизм как основание современного мировоззрения” [5].

Один из ведущих идеологов современного свободного общества, Карл Поппер первую часть своего труда “Открытое общество и его враги” назвал “Чары Платона”. Он пишет: “В этой книге я решил проследить историю, приведшую к возникновению гитлеризма, и обратился к учению великого философа Платона – первого политического идеолога, мыслившего в терминах классов и придумавшего концентрационные лагеря” [6, с. 7]. Как наглядно показывает Поппер, именно Платон в своих поздних произведениях “Государство” и “Законы” создал первую в мировой истории универсальную модель тоталитарного государства [6, с. 130-131]. Безусловно, прав был А. Н. Гиляров, когда писал: “Платоново мировоззрение относится к софистическому как положение к отрицанию. Стать на сторону одного значит отвергнуть другое и наоборот” [7, с. 1]. Впрочем, по нашему мнению, необходимо уточнить, что здесь речь может идти только о престарелом Платоне, авторе “Законов” и “Послезакония”.

В отношении софистов мы еще сталкиваемся с особой трудностью. Так, второй из основных русских авторитетов по софистам Б. Чернышев заявляет: “Облака, прилетевшие с тяжко шумящего океана, облака – "туман, влага и пар", – вот символ софистики. Античная комедия (посвященная вообще-то противнику софистов и учителю Платона – Сократу. – И. Р.), очевидно, нашла неумирающий образ: пламенная фантазия Аристофана предварила мысль современного исследователя. Крупнейшим знаток Эллады Карл Иойоль не находит ни одного явления в истории философии, которое по своей линии, окраске, направлению и границе не растекалось бы так в туман, как софистика” [8, с. 12]. И лишь через несколько строк тот же автор справедливо отмечает: “Идеи софистов с радостью подбираются представителями различных философских школ – прагматистами, эмпириокритиками, позитивистами всех сортов и оттенков. Софисты V века до н. э. созвучны многим эпохам; Ренессансу и Гуманизму, Веку французского Просвещения, периоду “Бури и Натиска” и младогегельянства Германии. Перед ними преклоняются такой философ, как Гегель и такой поэт, как Гете” [8, с. 14]. Преклоняются – перед “туманом”? И в чем причина этого “созвучия”? Что общего в исторической ситуации эпохи софистов и других перечисленных выше эпох? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно решить более общую проблему: определить сущность софистики как социально-исторического феномена, отыскать ее исторические корни, объяснить ее дальнейшую судьбу. Т. е. вторая главная задача данной работы – исследовать феномен софистики в контексте общей философии истории. Софистика рассматривается как здесь как отражение в духовной сфере определенной (современной) стадии социально-экономического развития общества.

Третья задача этой книги – реконструкция сути философских взглядов софистов и показ современного их звучания. Поразительно, до какой степени входящие буквально во все учебники по истории философии критические изложения взглядов софистов представляют собой лишь многовековые наслоения искаженных интерпретаций. Собственно, и критика релятивизма как такового до сих пор опирается на более чем спорные аргументы Аристотеля против софистов. Эти аргументы уже давно следовало бы подвергнуть ревизии.

Наконец, четвертая задача – задача критическая: это – попытка подвергнуть “процедуре фальсификации” некоторые не просто устоявшиеся, но ставшие от бесконечных повторений нерушимым гранитом мнения о том, кто есть кто в древнегреческой философии. Что же касается самой софистики, то здесь сверхзадачей автора был показ ущербности, атавистичности устоявшегося образа софистики, а также попытка сконструировать ее альтернативный образ. Предел наших мечтаний – это если со временем данный образ будет признан равноправным с традиционным, по принципу “ряд исследователей придерживается иного взгляда на природу и историческое место софистики”. В известной мере эти претензии распространяются и на весь образ античной философии.

Жанр научной монографии предполагает защиту неких выдвинутых автором тезисов. Вот они:
Древнегреческая софистика как социально-исторический феномен до сих пор оценивается намного более негативно, чем она того заслуживает. Создание софистики – это предельная вершина, которой достигло духовное развитие античной цивилизации. И в целом вся схема истории античной философии нуждается в радикальном пересмотре.

Со школьной скамьи всем поколениям философов внушалось, что софистика – это как бы антипод “добропорядочной” философии. Здесь же автор решил “сыграть за черных” (имея, впрочем, собственное мнение о том, что есть Свет). Поскольку воспитатели юношества при характеристике софистики, как правило, не стесняются в выражениях, автор тоже счел себя вправе выбрать жанр достаточно жесткой дискуссии, полагая, что на удар хотя бы иногда следует отвечать ударом. Разумеется, такие “удары”, по нашему мнению, должны производиться лишь на основании первоисточников и мнений компетентных специалистов. Вот почему в тексте так много цитат. Будем считать, что эти цитаты – свидетельские показания на суде истории. Автор решительно требует пересмотра дела и вынесения софистике полностью оправдательного приговора.

Данный адвокатский подход, согласно которому каждое сомнение толкуется в пользу обвиняемого, определил и специфику использования автором источников, в частности, произведений античных писателей. Как известно, споры о том, какова ценность Платона как исторического свидетеля, что верно и что нет у Диогена Лаэртского и тому подобные проблемы – тема вечная, как песня о попе и его собаке. Аргументы “За” и “Против” можно приводить до полного изнеможения. Автора не привлекает это занятие: полная историческая достоверность здесь в принципе невозможна. Вообще автор не стремится к абсолютной объективности: достаточно того, что его интерпретация источников возможна как вариант и в таком качестве не менее достоверна, чем другие. В целом же автор обычно склоняется к тому мнению, что античные писатели хотели сказать именно то, что сказали, и понимать их следует прямо и буквально.

Как известно, труднее всего изменить вроде бы совсем нейтральные по смыслу стереотипы массового сознания. Людям свойственно привыкать к определенным точкам зрения, воспринятым ими в ранней юности. Поэтому тот, кто покусился на дорогие их сердцу миражи, должен быть готов к самым печальным лично для себя последствиям. Ну что ж... Представим себе, что это – всего лишь интеллектуальная игра. Представим себе, что от ударов бумажных мечей не бывает ран, а вся эта кровь на арене – всего лишь клюквенный сок. Представим себе, что автор просто выдумал новую пьесу, по ходу которой из давно забытых могил раздался голос ушедших софистов. Призраки потребовали слова для защиты. Почтеннейшая публика, не хмурьте брови, Вам будет забавно! Эй, занавес!

Вернуться к оглавлению

Рассоха И.Н. Апология софистов. Релятивизм как онтологическая система. Харьков. 2007.
Книга для публикации в ХРОНОСе предоставлена автором.

Здесь читайте:

Игорь Рассоха (авторская страница). 

Софисты (словарная статья).

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (сборник произведений).

"Философская культура" №1.

"Философская культура" №2.

"Философская культура" №3.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА