|
|
Александр КУПРИН
ДВА ПУТЕШЕСТВЕННИКА
А.И.Куприн. Пригород Парижа Севр Виль д,Авре. 1922 г.
Фотография с сайта
http://kuprin.de/photos.htm (уменьшена)..
Это — Фритьоф
Нансен и Герберт Уэллс.
Каютой для английского романиста служит его кабинет, а у руля стоит широкая
фантазия. Шведский ученый и мореплаватель всю свою трудовую жизнь проводит или в
лаборатории над микроскопом, или на палубе настоящего корабля, следя за лотом и
тралом, а верный его кормчий — северный железный человек, потомок великанов,
капитан Свердруп.
Один отправляется в своих путешествиях от исходной точки, представляющей из себя
физический абсурд (в чем и заключается его отличие от гениального Ж. Верна,
который в задачах земных возможностей был зачастую провидцем). Ведь, на самом
деле, сущий вздор — этот изобретенный Уэллсом каворит, смазав которым подошвы,
человек становится легче воздуха и летит ввысь, в небо; или состав, проглотив
который, можно сделаться невидимкой; занятные небылицы и машина для
странствования во времени, и алюминиевые бомбы марсиан, и селениты, и морлоки, и
очеловеченные звери доктора Моро... Но именно по этой причине г. Уэллс и стал
любимым писателем для читателей со скудным, ограниченным воображением. Жажда
чудесного заложена во всех людях: и в нотариальных клерках, и в земских
статистиках, и в ученых женщинах. Уэллс дает им это «чудесное» в таком удобном
кулинарном виде, что нет надобности ни придумывать, ни разрезать, ни
разжевывать: глотай с удовольствием и до пресыщения.
Другой — открыватель неведомого — всегда стоит на твердой почве. Конечно, мало
кто знает о великом пути, пройденном Нансеном поперек северной ледниковой части
Гренландии. Но в веках останется воспоминание о его трехгодовой экспедиции к
Северному полюсу. Нансен размышлял так. Во-первых, Северный полюс есть
несомненная, реальная, географическая точка на земном шаре. Во-вторых,
достигнуть ее сопряжено с такими трудностями, которые вряд ли когда-нибудь
становились на пути человечества к знанию. В-третьих, человеческий ум, терпение
и выносливость почти безграничны в пределах возможного, а иногда и шире.
Следовательно: «Капитан Свердруп, укладывайте свои чемоданы и принимайте
командование». Оттого-то его сухой дневник навсегда будет источником восторга
для людей с живой фантазией, предметом удивления для тех, кого Бог не обидел
собственным творческим воображением.
Значительные события часто совпадают на маленьком земном Шаре. Почти
одновременно мы услышали о том, что Нансен и Уэллс собираются ехать в Советскую
Россию для глубоких и всесторонних исследований ее состояния.
Нансен не поехал. Кто мог бы осмелиться заподозрить в нерешительности его,
видевшего так близко перед собою смерть — и не мгновениями, а месяцами?
Привычный к научному и практическому методу мышления, он, вероятно, сказал себе:
«Я и без путешествия в центр этой несчастной страны знаю о ее положении.
Несколько сотен безумных, но хитрых негодяев кровавыми путами опутали загнанный,
усталый, голодный, больной многомиллионный народ. Всей реальной правды эти
негодяи мне не скажут и не позволят ее увидеть. А народ не сможет этого сделать
и не посмеет. Одного меня ни на минуту не оставят. Не хочу же я быть в положении
водевильного дурака, водимого за нос».
И не поехал.
Но Уэллс поехал. Для этой поездки у него уже был в голове готовый, изображенный
им самим «каворит» — утопическое представление о благах, сопряженных с первым
мировым опытом великой коммунистической республики. Иными словами, абсурдное
основание будущему роману для клерков уже было заложено.
О том, как мыкали Уэллса по всем утопическим учреждениям Совдепии Горький,
Луначарский и К°, о том, как он слушал Шаляпина и созерцал балет, я не буду
говорить. Об этом недавно на страницах «Общего дела» очень живо и образно писала
А.Даманская.
Но одна мысль меня занимает и смешит.
Не может быть, чтобы вожди Совдепии не предложили знаменитому романисту за его
благосклонное, приятное и рассеянное внимание какой-нибудь веской мзды, хотя бы
и в весьма замаскированном виде. Ведь они так привыкли к тому, что все берут.
Однако я верю и в то, что Уэллс откажется от этого бакшиша. И тем не менее
положение его будет крайне двусмысленное.
Не сказать — останется навсегда пятно на накрахмаленной и наглаженной до блеска
совести англичанина.
Сказать— насмарку все путешествие, к черту вся построенная утопия и в корзинку
новый, задуманный и уже начатый фантастический роман.
Печатается по кн.: Александр Куприн. Хроника событий. Глазами
белого офицера, писателя, журналиста. 1919-1934. М., 2006. сс. 245-246.
Здесь читайте:
Куприн Александр Иванович (биографические материалы).
Нансен (Nansen) Фритьоф
(1861-1930), норвежский исследователь Арктики.
|
