|
|
Мария Бок
Воспоминания о моем отце
П.А.Столыпине
П.А.Столыпин – саратовский губернатор. 1905 г.
Фотография с сайта www.stolypin.ru/
Бок М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине. Нью-Йорк, Издательство
им. Чехова, 1953.
Часть третья
Глава XXXI
Вернувшись из этой поездки в Берлин, мы уже на всю зиму засели дома, как
вдруг непредвиденные события неожиданно вырвали нас на несколько дней из
начинавшей налаживаться нашей жизни.
В ноябре мой муж получил телеграмму о кончине в Париже великого князя Алексея
Александровича, генерал-адмирала Русского Флота. Тело его перевозилось в
экстренном поезде в Петербург. Моему мужу было приказано сопровождать его по
Германии, от границы Франции до России. Ехал в том же поезде великий князь Павел
Александрович с супругою своей, княгиней Палей, тогда еще графиней Гогенфельзен.
Во время короткой остановки в Берлине на вокзале Фридрихштрассе наш посольский
священник отец Мальцев служил панихиду в присутствии членов посольства, и
траурный поезд двинулся дальше. На вокзале я узнала, что муж мой получил
распоряжение сопровождать тело до Петербурга, и он попросил меня выехать туда же
в тот же вечер.
Узнав, что я, выехав вечером, еще до похорон буду в Петербурге, один из
германских принцев, просил меня отвезти венок на гроб великого князя, который,
по какой-то причине, не успел быть возложен в Берлине. Венок должен был быть мне
доставлен прямо на поезд.
Я страшно радовалась в первый раз после замужества возможности ехать в
Петербург. Суетилась, {286} покупала и укладывала сестрам подарки... и в
результате опоздала на поезд, который плавно прошел прямо перед моими глазами,
когда я, запыхавшись, бежала по высокой лестнице Фридрихштрассебангоф,
сопровождаемая не менее запыхавшимся нашим выездным лакеем Карлом с чемоданами.
Я на минуту опешила, но не успела опомниться, как какой-то расторопный толстый
носильщик, сразу оценив положение, за плечи толкнув меня к выходу, крикнув в
ухо:
"Schnell, ein Аuto und zum Sсhlesieschen Bahnhof!".
Не прошло и минуты, как я, чемоданы и Карл, рядом с шофером, мчались с
недозволенной полицией скоростью через весь Берлин. По дороге я вдруг вспомнила:
«А венок принца? Боже мой!»
Sсhlesiescher Bahn, бешеный бег через вокзал, и я в вагоне в тот самый момент,
когда поезд двигается. В коридоре ко мне подходит проводник со словами:
— Вы, наверное, та самая дама, для которой оставлено спальное отделение, там вам
положен большой пакет.
Вхожу, и нахожу венок, участь которого меня так волновала. Таким образом я,
благодаря находчивости берлинского носильщика, с честью исполнила возложенное на
меня поручение германского принца и еще раз оценила немецкую сообразительность и
порядок.
Мои еще жили в Зимнем дворце, где нам было отведено очень уютное помещение из
трех комнат с ванной в нижнем этаже дворца. Мои родители с любовью устроили его
нам, удобно и уютно, и всё время нашего пребывания баловали нас, как только
могли.
Папá нашли мы в бодром, веселом настроении: работа с новой Государственной Думой
ладилась не в пример прошлым годам, и с надеждой, вкладывая в работу всю душу
свою, смотрел он на будущее.
Как раз в одну из ближайших недель была им произнесена в Думе речь по поводу
земельного {287} законопроекта, об устройстве крестьян, дословный текст которой
приводится ниже. Речь эта выражает полно и всесторонне-подробно взгляд моего
отца на самое дорогое сердцу его дело — дело об устройстве жизни самого
многочисленного класса населения России — русского крестьянства.
В заседании Государственной Думы 5-го декабря 1908 года, при обсуждении
земельного законопроекта об устройстве крестьян, мой отец произнес следующую
речь:
«Господа члены Государственной Думы! Если я считаю необходимым дать вам
объяснение по отдельной статье, по частному вопросу — после того, как громадное
большинство Государственной Думы высказалось за проект в его целом, то делаю я
это потому, что придаю этому вопросу коренное значение. В основу закона 9-го
ноября положена определенная мысль, определенный принцип. Мысль эта, очевидно,
должна быть проведена по всем статьям законопроекта; выдернуть ее из отдельной
статьи, а тем более заменить ее другой мыслью — значит исказить закон, значит
лишить его руководящей идеи. А смысл закона, идея его для всех ясна. В тех
местностях России, где личность крестьянина получила уже определенное развитие,
где община, как принудительный союз, ставит преграду для его самодеятельности,
там необходимо дать крестьянину свободу приложения своего труда к земле, там
необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть, распоряжаться своей
собственностью: надо дать ему власть над землей, кадо избавить его от кабалы
отживающего общинного строя (Возгласы «браво!» справа и в центре). Закон, вместе
с тем, не ломает общины в тех местах, где хлебопашество имеет второстепенное
значение, где существуют другие условия, которые делают общину лучшим способом
использования земли.
{288} Если, господа, мысль эта понятна, если она верна, то нельзя вводить в
закон другое понятие, ей противоположное; нельзя, с одной стороны, исповедывать,
что люди созрели для того, чтобы свободно, без опеки, располагать своими
духовными силами, чтобы прилагать свободно свой труд к земле так, как они
считают это лучшим, а с другой стороны — признавать, что эти самые люди
недостаточно надежны для того, чтобы без гнета сочленов своей семьи
распоряжаться своим имуществом.
Господа! Противоречие это станет еще более ясным, если мы дадим себе отчет в
том, как понимает правительство термин «личная собственность», и что понимают
противники законопроекта под понятием «собственности семейной». Личный
собственник по смыслу закона, властен распоряжаться своей землей, властен
закрепить за собой свою землю, властен требовать отвода отдельных участков ее к
одному месту; он может прикупить себе земли, может заложить ее в Крестьянском
банке, может, наконец, продать ее. Весь запас его разума, его воли находятся в
полном его распоряжении; он в полном смысле слова кузнец своего счастья. Но
вместе с тем ни закон, ни государство не могут гарантировать его от известного
риска, не могут обеспечить его от возможности утраты собственности, — и не одно
государство не может обещать обывателю такого рода страховку, погашающую его
самодеятельность.
Государство может, оно должно делать другое: не тому или иному лицу оно должно
обеспечить определенное владение, а за известной группой лиц, за теми лицами,
которые прилагают свой труд к земле, за ними оно должно сохранить известную
площадь земли, а в России — это площадь земли надельной. Известные ограничения,
известные стеснения закон должен налагать на землю, а не на ее владельца. Закон
наш знает {289} такие стеснения и ограничения, и мы, господа, в своем
законопроекте ограничения эти сохраняем: надельная земля не может быть отчуждена
лицу иного сословия; надельная земля не может быть заложена иначе, как в
Крестьянский банк; она не может быть продана за личные долги; она не может быть
завещана иначе, как по обычаю.
Но, господа, что такое семейная собственность? Что такое она в понятиях тех лиц,
которые ее защищают, и для чего она необходима? Ею, во-первых, создаются
известные ограничения, и ограничения эти относятся не к земле, а к ее
собственнику. Ограничения эти весьма серьезны: владелец земли, по предложению
сторонников семейной собственности, не может, без согласия членов семьи, без
согласия детей домохозяина, ни продать своего участка, ни заложить его, ни даже,
кажется, закрепить его за собою, ни отвести надел к одному месту; он стеснен во
всех своих действиях. Что же, господа, из этого может выйти? Возьмем
домохозяина, который хочет прикупить к своему участку некоторое количество
земли; для того, чтобы заплатить верхи, он должен или продать часть своего
надела, или продать весь надел, или заложить свою землю, или, наконец, занять
деньги в частных руках. И вот дело, для осуществления которого нужна единая
воля, единое соображение, идет на суд семьи, и дети, его дети, могут разрушить
зрелое, обдуманное и, может быть, долголетнее решение своего отца. И всё это для
того, чтобы создать какую-то коллективную волю! Как бы, господа, этим не
наплодить не одну семейную драму. Мелкая семейная община грозит в будущем и
мелкой чересполосицей, а в настоящую минуту она, несомненно, будет парализовать
и личную волю, и личную инициативу поселянина.
Во имя чего всё это делается? Думаете ли вы этим оградить имущество детей отцов
пьяных, {290} расточительных, или женившихся на вторых женах? Ведь в настоящее
время община не обеспечивает их от разорения; и в настоящее время, к несчастью,
и при общине народился сельский пролетариат; и в настоящее время собственник
надельного участка может отказаться от него и за себя, и за своих
совершеннолетних сыновей. Нельзя создавать общий закон ради исключительного
уродливого явления, нельзя убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя
лишать его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды
обогащению сильного — для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету.
Не разумнее ли идти по другому пути, который широко перед вами развил предыдущий
оратор граф Бобринский? Для уродливых, исключительных явлений надо создавать
исключительные законы; надо развивать институт опеки за расточительность,
который в настоящее время наш Сенат признает применимым и к лицам сельского
состояния. Надо продумать и выработать закон о недробимости участков. Но
главное, что необходимо, это — когда мы пишем закон для всей страны — иметь в
виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых. (Рукоплескания центра и правых).
Господа, нужна вера. Была минута, и минута эта не далека, когда вера в будущее
России была поколеблена, когда нарушены были многие понятия; не нарушена была в
эту минуту лишь вера царя в силу русского пахаря и русского крестьянина!
(Рукоплескания центра и правых). Это было время не для колебаний, а для решений.
И вот в эту тяжелую минуту правительство приняло на себя большую
ответственность, проведя в порядке ст. 87 закон 9-го ноября 1906 года: оно
ставило ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных. Таковых в короткое
время оказалось около полумиллиона домохозяев, закрепивших за собой {291} более
3.200.000 десятин земли. Не парализуйте, господа, дальнейшего развития этих
людей и помните, законодательствуя, что таких людей, таких сильных людей в
России большинство. (Рукоплескания центра и правых).
Многих смущает, господа, что против принципа личной собственности раздаются
нападки и слева и справа. Но левые в данном случае идут против принципов
разумной и настоящей свободы. Неужели не ясно, что кабала общины и гнет семейной
собственности являются для 90 миллионов населения горькой неволей? Неужели
забыто, что этот путь уже испробован, что колоссальный опыт опеки над громадной
частью нашего населения потерпел уже громадную неудачу. (Возгласы справа и из
центра: «браво!»). Нельзя господа, возвращаться на этот путь, нельзя только на
верхах развешивать флаги какой-то мнимой свободы. (Возгласы «браво!»).
Необходимо думать и о низах, нельзя уходить от черной работы, нельзя забывать,
что мы призваны освободить народ от нищенства, от невежества, от бесправия.
(Возгласы «браво!» Рукоплескания справа и из центра).
И насколько, господа, нужен для переустройства нашего Царства, переустройства
его на крепких монархических устоях — крепкий личный собственник, насколько он
является преградой для развития революционного движения, — видно из трудов
последнего съезда социалистов-революционеров, бывшего в Лондоне в сентябре
настоящего года.
Я позволю привести вам некоторые положения этого съезда. Вот то, между прочим,
что он постановил: «Правительство, подавив попытку открытого восстания и захвата
земель в деревне, поставило себе целью распылить крестьянство усиленным
насаждением личной частной собственности или хуторским {292} хозяйством. Всякий
успех правительства в этом направлении наносит серьезный ущерб делу революции».
Затем дальше: «С этой точки зрения современное положение деревни прежде всего
требует со стороны партии неуклонной критики частной собственности на землю,
критики, чуждой компромиссов со всякими индивидуалистическими тяготениями».
Поэтому сторонники семейной собственности и справа и слева, по мне, глубоко
ошибаются.
Нельзя, господа, идти в бой, надевши на всех воинов броню или заговорив всех их
от поранений. Нельзя, господа, составлять закон, исключительно имея в виду
слабых и немощных. Нет, в мировой борьбе, в соревновании народов почетное место
могут занять только те из них, которые достигнут полного напряжения своей
материальной и нравственной мощи. Поэтому, все силы и законодателя, и
правительства должны быть обращены к тому, чтобы поднять производительные силы
источника нашего благосостояния — земли. Применением к ней личного труда, личной
собственности, приложением к ней всех, всех решительно народных сил, необходимо
поднять нашу обнищавшую, нашу слабую, нашу истощенную землю, так как земля — это
залог нашей силы в будущем, земля — это Россия». (Продолжительные рукоплескания
справа и центра).
{293}
К оглавлению
Электронная версия книги воспроизводится с сайта
http://ldn-knigi.lib.ru/
OCR Nina & Leon Dotan
ldnleon@yandex.ru
{00} - № страниц, редакционные примечания даны
курсивом.
Здесь читайте:
Столыпин Петр
Аркадьевич (биографические материалы).
Россия
в первые годы XX века (хронологическая таблица).
Вадим Кожинов. Россия век XX (1901 - 1939).
Глава 3. Неправедный суд.
Программа реформ
П.А.Столыпина. Том 1. Документы и материалы. М.: «Российская политическая
энциклопедия», 2002
Программа реформ
П.А.Столыпина. Том 2. Документы и материалы. М.: «Российская политическая
энциклопедия», 2002
Столыпин П.А. Переписка. М. Росспэн,
2004.
Бок М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине.
Нью-Йорк, Издательство им. Чехова, 1953.
Столыпин П.А. Дайте
России покой!
Столыпин Аркадий Петрович.
Крохи правды в бочке лжи.
О книге В. Пикуля «У последней черты».
Платонов О.А. История русского народа в XX веке.
Том 1 глава 27
и глава 28.
Вадим Кожинов в кн. Россия век XX глава 3.
Ковальченко И.Д.
Столыпинская аграрная реформа.
(Мифы и реальность).
Анна Герт Столыпинская
утопия в контексте истории. Корнейчук Дмитрий.
Аграрные игры. - 15.03.2007
Тайна
убийства Столыпина (сборник документов)
Богров Дмитрий Григорьевич
(1887-1911). Из еврейской семьи, убийца Столыпина.
Богров В. Дм. Богров и убийство Столыпина. Разоблачение "действительных и
мнимых тайн. Берлин. Издательство "Стрела". Берлин. 1931.
Протокол допроса В.Г. Богрова, 9 августа
1917 г.
|
