SEMA.RU > XPOHOC  > ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ  >  ДОКУМЕНТЫ XVII ВЕКА  > 
ссылка на XPOHOC

Дневник похода Сигизмунда III в Россию

1910 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

На первую страницу
НОВОСТИ ДОМЕНА
ГОСТЕВАЯ КНИГА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Дневник похода Сигизмунда III в Россию

[...] 1610 г. Январь.

1 [янв.]. Отозвались, наконец, послы из Дмитриева лагеря, в который вступили 14 декабря довольно торжественно: при них было 3800 пехоты и 400 отборных копейщиков; остальных людей послы оставили в нескольких милях для удобства в продовольствии, потому что Скопин, подступив к лагерю, так стеснил войско Димитрия в продовольствии, что оно подверглось и дороговизне, и недостаткам, да и немалой тревоге. Навстречу послам выезжал Зборовский в сопровождении 200 человек, а затем, ближе к лагерю, выехал на санях (по причине болезни) князь Рожинский с Саноцким старостой. При въезде в лагерь один русский, некий Плещеев, встретил послов от имени Димитрия. Третьего дня они были на аудиенции. [Сановники Димитрия] сначала убеждали по­слов почтить прежде своим посольством их государя, но так как послы не имели к нему никакого дела, да и на­прасно они вступали бы с ним в сношения, то [сановни­кам Димитрия] самим пришлось слушать посольские речи королевских послов. Речь с успехом сказал им перемышльский каштелян. Знатнейшие были довольны речью, но другие или не хотели понять ее, или наконец не дослышали ее и потому не понимали, поэтому требова­ли от послов их инструкции. Послы дали им пункты - изложение причин прибытия посольства и вступления ко­роля в эти страны.

На следующий день они сошлись [с нашими послами] и вместо совещания с ними нападали на Яниковского, ко­торый, говорят, самовольно изменил инструкцию их по­слов к королю. Они чуть не изрубили его, укоряя его таким образом: «ты не достоин распоряжаться нашею честью, когда и своей чести ты не умел уберечь», потому что он был осужден на бесчестие. Послы пишут, что при этом было большое смятение и разнесена была окружав­шая собравшихся решетка. Насилу их усмирили старшие. Яниковский советовал, чтобы королевским послам дать словесный ответ и отправить их сейчас же, но ему не дали сказать ни слова. Говорят, между ними есть очень много желающих служить своему государю и отечеству. Хотя там едва ли не каждый ротмистр высчитывает, что выслужил сто тысяч; но видя, что невозможно это полу­чить, и видя ослабевшие свои силы, потому что Скопин берет над ними верх, они дешевле оценивают свою про­шедшую службу и [рады были бы], если бы на их долю хоть что-нибудь пришлось. Приезжающие из того войска и наши, пишущие оттуда к нам, утверждают, что если бы король не наступил на русских, то [полякам, находящим­ся при Димитрии] пришлось бы сделать позорное и вред­ное отступление; но это нашествие [на Россию] королев­ского войска, а также и то войско, которое пришло с по­слами в тот лагерь и которое они преувеличивают, пото­му что вышедших от нас 2000 человек они превратили в 7000, придали им храбрости и увеличили тревогу Скопина. Но более рассудительные пишут, что хотя бы наши послы и пришли к соглашению с ними и если бы нам передались и те русские, которые держатся там того че­ловека [самозванца], то и тогда мы еще не кончим дела, а придется нам силою оружия побивать Скопина и за­ключать с Шуйским основательный договор. 27 декабря приказано было из каждой роты выслать на переговоры [с королевскими послами] по два товарища. Полк Сапеги и люди г. Вильковского, а также г. Копыцинского не подписались на конфедерацию. Это много будет содейст­вовать хорошему окончанию переговоров и скорейшему установлению согласия.

Царица с тем выдуманным Димитрием равнодушно смотрели на послов. [Они] въезжали в свой лагерь в тот день, кончив посольство. Этот царь настойчиво заявил желание проехаться под Москву. Вишневецкий, слышно, противился этому; ведено было запереть и коней, но не могли удержать его. Он выехал с 400 донцов и с таким же числом [других ] русских. Из наших никто не поехал с ним.

Рожинский поспешил за ним и привел его в ла­герь. Рожинский не доверяет ему. Царь этот некрепко держится. Хотя [наши, находящиеся при нем] домогают­ся, чтобы и при этих переговорах сделано было что-ни­будь в пользу его и царицы, но так как почти все вообще, как пишут нам, страшно ругают его и так как ему это из­вестно, то он не доверяет нашим и хочет бежать.[...]

11 [янв.]. Получены известия от наших послов из-под Москвы с 24 по 31 декабря. Прежде всего они извещают, что после того, как Перемышльский каштелян изложил перед тушинцами посольское дело, они назначили 27 де­кабря на то, чтобы из каждой роты явились по два това­рища, которые узнают от послов волю короля и объявят свои мысли. Послам пришлось дожидаться назначенного дня, и когда в этот день съехались эти выборные, то прежде всего сказали, чтобы король взял от ложного Ди­митрия, которого они поддерживают, Северскую землю и Смоленск, довольствовался этим и помог им посадить этого Димитрия на престол. Когда им было доказано, что и то, что они предлагают, ненадежно, потому что эти во­лости труднее взять, чем столицу, и что недостойно госу­даря сажать на престол человека, который не может иметь на это ни малейшего права, то они отказались от этого предложения, но сказали: «так пусть король запла­тит на 20000000 [злотых], которые мы заслужили, и пусть удовлетворит того [Димитрия] и царицу; тогда мы готовы служить Речи Посполитой». Тогда мы им выста­вили на вид самую невозможность дела и доказывали, что такой громадной суммы не может вынести ни Россия, ни полсвета. Затем они предложили, чтобы король 5000000 [злотых] обеспечил [на своих имениях] в Поль­ше, а остальные деньги пусть они получат с северской земли. Послы поставили им на вид, что нашим госуда­рям - королям не дано права закладывать своих столо­вых имений, а они могут только пользоваться их дохода­ми, потому на это требуется согласие всех чинов; но если бы на это и согласились чины, то такой суммы нельзя было бы получить, потому что такой суммы нельзя найти в польском королевстве; ей едва ли равняется годичный доход Испанского флота. Послы представляли им и то, что они тут имеют дело с собственным королем, что это дело касается не его блага, а блага общего их отечества, что они в этом случае всем тем, что делают, сослужат службу Речи Посполитой, а не кому чужому. Затем тушинцы сделали такое решительное предложение - чтобы король заплатил им наличными за две прошедшие чет­верти года и за одну новую четверть и обеспечил уплату остальных заслуженных денег на Северском княжестве, когда овладеет тем государством [русским]. Послы и на это возразили: прежде всего, - почему бы королю пла­тить за две [прошедшие] четверти, когда они в это время не служили ему, а на третью четверть откуда взять денег? Затруднения короля и малость доходов они сами знают. Послы напомнили им и то, что они больше обязаны оте­честву, нежели чужим людям, которым однако служили так долго, даром и так храбро. Они справедливо домога­ются уплаты за службу с того государства, но эта плата не должна быть столь дорога, как они домогаются, и тех, кому следует платить, не столь много, как они на­писали в списках этого счастливца Димитрия. Самая невероятность могла бы уничтожить это требование, но если должна произойти уплата за выслуженное время, то, во-первых, по той цене, какую получает от короля ос­тальное рыцарство и сообразно тому, кто сколько служил, а не потому, кто как записал себя в список. И касательно даровых четвертей нужно еще посчитать [людей] и опре­делить возможный способ уплаты, а не противный правде. Решено еще собраться и переговорить. Но и теперь от главнейших лиц мы выведали, что придется проверять число людей в отрядах, придется уступить им даровые четверти, обдумать уплату из русских доходов, что во всяком случае они будут домогаться наличных денег за одну четверть и безопасности Димитрия и царицы. Между тем, они согласились, хотя, впрочем, с досадой, и на то заявление, что послы снеслись с Шуйским и хотят вести с ними переговоры касательно вреда и тиранств, какие он сделал Речи Посполитой и ее людям. Об этом же послы отнеслись и к думным сенаторам, бо­ярам и к духовенству. Наших людей в том лагере счита­ют до 7000. Есть множество русских, которые желают, чтобы мы пришли с собою к соглашению и готовы идти туда, куда пойдет польское войско, потому что они раз­биваются на разные партии, и в самой Москве русским стало ненавистно правление Шуйского. Множество бояр, а мир чуть ли не весь, хотели иметь князем Голицына, пока не узнали о нашествии короля. Воины, находящиеся со Скопиным в походе, называют его царем.

Послал в столицу своих шпионов г. Домарацкий, ко­торый имел сношения с некоторыми русскими, с которы­ми сблизился, когда был в Москве. Он получил известие, что наши купцы - злодейская Русь - сказали миру и духовенству русских, что король хочет наступить на их веру и церкви, поэтому пусть они не склоняются на его сторону. Шуйский тоже пустил молву, что король воюет не ради царства, а из-за веры, что он желает лишь при­манить к себе русских. Наши послы отправили однако снова шпионов, которые должны как можно больше успо­коить мир, бояр и духовенство касательно их обрядов и веры; то же самое тайно, но усердно делают и послы, сносясь с русскими, находящимися в лагере, и обещая им крестным целованием, что король не обманет их. Хуже всего то, что под Троицей Скопин берет верх над Сапегой, которому князь Рожинский из личной ненависти от­казывается до сих пор помогать; потому что если Сапега принужден будет отступить из-под Троицы, то тамошние русские сильно ободрятся, а здешние упадут духом. Еже­дневно наши ожидают дальнейших известий и просят Бога, чтобы он сильной своею рукою поддержал предприятие, направленное к прославлению его имени и к распростране­нию св. веры. О том своем подставном государе наши сами громко говорят, что он не Димитрий; русские - тоже, что не тот; но, не имея другого лица, наши держатся его, чтобы добиться уплаты за выслуженное время, а несчастные рус­ские, боясь тиранства Шуйского, рады быть при ком угод­но, лишь бы спасти свою жизнь. Особенно удивительно вот что: наши, зная, что он - не тот Димитрий, за какого они выдают его, и, что еще хуже, зная, что он человек ничтож­ный, необразованный, без чести и совести, страшный хульник, пьяница, развратник, что он ни сам не придумает ни­чего дельного, ни советов не принимает, не бывает ни на каком богослужении, о поляках или, как они говорят, о Литве, ничего хорошего не думает и не говорит, и если бы имел силу и возможность, то всех их истребил бы, от­носятся однако к нему с уважением, хотя какое это ува­жение, убереги Бог от такого уважения. Так, недавно,

князь Рожинский в его присутствии ударил по щеке и бил палкой Вишневецкого, которого Димитрий очень любит. [...] Другой на месте этого царя, при первой воз­можности бежал бы, и он действительно думает об этом, но его стерегут. Решительно можно сказать, что они дер­жатся имени Димитрия, а не человека.[...]

15 [янв.]. Дано знать, что ложный Димитрий, заме­тив, что польские люди [в его войске] готовы вступить в соглашение с послами его королевского величества и за­ключить в скором времени договор с ними, бросил цар­ские регалии и жену и бежал из лагеря в Калугу 6 янва­ря, под вечер, после того, как протрубили пароль.[...]

25 [янв.]. Приехали от того войска [самозванца] князь Збаражский, гг. Скумин, Домарацкий, а уже вече­ром Людовик Вайер. Они так рассказывают ряд своих трудов и стараний: прежде всего, во все то время, пока тот ложный Димитрий не бежал (а, может быть, он спря­тался), [тушинцы] занимали их спорами и пирами, а когда он бежал 15 января, в то время, как трубили па­роль, то [тушинцы] во время смятения разнесли все цар­ские украшения, - уносили, кто что мог, причем доста­лось некоторым богатым боярам. 17 января они состави­ли коло недалеко от помещения князя Збаражского, где делали разные нападки то на князя Рожинского за то, что он своим пьянством отпугнул его [самозванца], то на гг. послов, что они были причиной его бегства. Все люди гг. послов, как пехота, так и конница, стояли под ру­жьем, потому что те то и дело кидались искать Димитрия в их возах из-под казны и денег от короля. Так продол­жалось до вечера. Только уже после многих споров г. Бучинский добился, что его стали слушать, и стал нападать на тех, которые поднимали бунты, - это пахолики, порт­ные, сапожники, забравшиеся на службу в число товари­щей, а таких там немало. В этом помогли Бучинскому Андрей Млоцкий, г. Яйковский и многие другие. Затем они распустили коло и на следующий день составили новое подле лагеря. Там князь Рожинский оправдывал себя, а гг. послы, чтобы не испытывать больше презри­тельного обращения с ними, стали собираться в путь. Те, заметив это, стали вести себя смирнее и послали к послам просить, чтобы остались три дня, и обещали дать королю хороший ответ. Послы легко дали убедить себя. И бы­стрые сборы они делали лишь для виду, потому что эти, столь почтенные люди, избранные королем для этого дела, видели, что в подобных обстоятельствах не следует из-за этого уезжать, а нужно думать о более важных делах. Между тем, с послами стали беседовать русские и явно начали высказывать свою расположенность к коро­лю. Увидев это, послы просили русских собраться в круг. Это охотно сделали патриарх с духовенством, Заруцкий со своими военными и Салтыков с думными боя­рами и дворянами. На этом совещании хотел быть тоже и князь касимовский. Сюда пришли гг. послы. Они и в ин­струкции имели на это полномочие и имели особые гра­моты, писанные по-русски и с подписью короля, в кото­рых объявлялась этим людям милость короля. Перемышльский каштелян сказал от имени послов прекрас­ную и довольно обширную речь, в которой доказывал, что король пришел сюда не для того, чтобы разрушать их законы и веру, и не для погибели этого народа, а для того, чтобы остановить пролитие христианской крови и поддержать эти государства и русский народ. Поэтому, если они не хотят пренебрегать божиею милостью и по­кровительством короля, то так как у них прекратился царский род, король готов взять их под свою защиту и освободить их от рабства у тех тиранов, которые помимо всех прав и правды вторгаются на их престол.

Русские сильно радовались и много плакали. Начиная с патриарха, [все] с благодарностью слушали эту речь, с благодарностью приняли [грамоты], целовали подпись короля, хвалили Речь Посполитую [и прославляли Бога], что послал им время замирения. Они сейчас же вступили в конфедерацию [договор] с польским войском не разлу­чаться и не передаваться ни на сторону вора, так как он бежал, ни на сторону Шуйского и его братьев, а частным образом многие из них целовали крест на имя короля. Войско тоже возвратилось к благоразумию, - все обеща­ют быть верными и доброжелательными его королевско­му величеству и отправляют к королю послов с некоторы­ми требованиями. Между тем, тот человек [самозванец] отозвался из Калуги и к царице, извещая ее, что уехал на охоту, и к другим, тайно посредством писем заявляя же­лание возвратиться, если поляки обяжут себя новою при­сягой, а изменившие русские будут казнены смертью. Эти письма разносил Казимирский и некоторые из них уже пораздавал. Это заметили, закричали идти в коло, обяза­ли Казимирского клятвой [не делать этого], отняли у него не розданные письма и издали приказ, что если кто не возвратит их и не принесет в коло, а это легко будет узнать, потому что Казимирский должен будет сказать [кому раздал их], то будет казнен жестокой смертью. Сейчас же эти письма были принесены и брошены в огонь, а Казимирскому объявлено, что будет казнен смер­тью, если впредь будет тревожить и волновать войско. Затем царица прислала просьбу, чтобы ей дозволили уе­хать к мужу. Ей это дозволили, но под страхом смерти запретили кому-либо двинуться от войска с знаменем. Царица сейчас одумалась и просила, чтобы ей дозволили жить в Можайске до тех пор, пока не придет король. Ей и этого не дозволили, опасаясь, как бы не пришел к ней тот обманщик (у него после побега нашли талмуд). Итак, поляки и русские отправляют [к королю] послов со свои­ми требованиями. Посылает [посла] и царица, которая все права свои вверяет вниманию, рассуждению и совести его королевского величества. Требования наших [тушинцев] суровы, но их можно будет умерить. Ввиду того, что войско разделилось и ввиду усиления Скопина нельзя было иначе поступать, но есть надежда и средства [иначе устроить дело], а те подонки [негодных людей], которые теперь заправляют делами, можно будет уничтожить.[...]

Русская историческая библиотека. Т.1, стб. 500 -528


Здесь читайте:

Сигизмунд III Ваза (20.6.1566 - 30.4.1632), король Польши, король Швеции

Династия Ваза (генеалогическая таблица)

Польша (хронологическая таблица)

Исторические лица Польши  (биографические материалы)

Инструкция Сигизмунда III Благородному Самуилу Грушецкому (документ)

Карты:

Польша в XVI-XVII вв.

 

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

на 2-х доменах: www.hrono.ru и www.hronos.km.ru,

редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС